Так что, в принципе, случилось сразу три чуда: он пережил залп из мушкетона. Его нашли в глуши, да еще вовремя. А потом его несколько недель кряду лечили фельдшеры и он не помер от их лечения. Полиньяк восстал из мертвых, и не потому, что был исполнен раскаяния, а потому (и в этом мушкетер был твердо уверен), что Господь хотел, чтобы он покончил с этим английским еретиком. Вспомнив о Челоне, он впился пальцами в край стола. Провел рукой по карману камзола, нащупал лежавшие в нем четки и, обращаясь к хозяину кофейни, негромко ответил:
– Нет. Под Кобленцем.
Кольтелли поклонился:
– Восторгаюсь вашим мужеством. Разумеется, кофе за счет заведения.
После этого сицилиец оставил его в покое. Полиньяк немного полистал «Газетт», прочел в ней отчет о большом флоте, на котором Вильгельм Оранский отправился из Гааги в Англию, намереваясь свергнуть с престола Якова II.
Кольтелли вернулся к нему, неся кофе и щедро наполненный хрустальный бокал. Мушкетер сделал большой глоток шерри и поглядел в окно на дождь. Если Вильгельм III пытается свергнуть с престола первого короля-католика, появившегося там за много поколений, его просто необходимо остановить. Вопрос заключался лишь в том, каким образом. Как солдат он спрашивал себя, не откусил ли Людовик Великий на этот раз больше, чем способен проглотить. Сорок тысяч королевских солдат находятся в Пфальце. Чтобы победить голландцев, нужно по меньшей мере вдвое больше. А потом, есть еще Габсбурги, австрийские и испанские. Полиньяк сидел, глубоко погрузившись в размышления, и поэтому заметил вновь прибывшего только тогда, когда тот постучал по столу костяшками пальцев.
Мужчина был примерно одного с ним возраста и одет в неприметный простой костюм, который можно было бы даже назвать потрепанным. Лицо его было необычайно бледным даже для дворянина. Полиньяк поспешно поднялся:
– Мое почтение, месье Россиньоль.
– Приветствую вас, капитан. А вы крепко задумались. О чем, позвольте спросить?
– О войне.
Полиньяк снова сел, Россиньоль расположился по другую сторону стола.
– И какая же война занимает вас?
– Все. Их ведь становится больше с каждым днем.
Россиньоль лукаво улыбнулся:
– Тут вы, пожалуй, правы. Кажется, война с голландцами неизбежна – когда Оранский высадится в Англии.
– Если высадится. Наш флот может опередить узурпатора и устроить ему похороны в Северном море.
– Весьма желательно, капитан, однако маловероятно.
Глаза Полиньяка расширились от изумления:
– Почему же? Неужели флот Вильгельма настолько велик?
– Около пятисот судов, насколько я слышал, среди них пятьдесят боевых кораблей.
– Его величество может с легкостью выставить столько же.
К столу подошел Кольтелли принять заказ Россиньоля, и только после того, как сицилиец удалился, собеседник Полиньяка продолжил разговор.
– Его величество мог бы, – негромко произнес Россиньоль, – если бы корабли были где-нибудь неподалеку. Однако в настоящее время бóльшая часть нашего флота находится в Средиземном море.
– И что они там делают? Это из-за Кандии? Мы поддерживаем турок против венецианцев? – поинтересовался Полиньяк.
Россиньоль покачал головой:
– Нет. Его величество решил показать папе клыки.
– Что, простите?
– С тех пор как его святейшество отлучил от Церкви французского посланника в Риме из-за расхождения во мнениях, ситуация там сложилась несколько напряженная. – Россиньоль нахмурил лоб и одновременно почесал свой весьма замечательный нос. Полиньяк взглянул на человека, официально именовавшегося «председателем счетной палаты», однако на самом деле бывшего главным королевским криптологом.
– Вы были против этой переброски войск, верно? Потому что благодаря голландской корреспонденции давно знали о том, что задумал принц Вильгельм.
– Скажу так: не в моей компетенции принимать решения относительно военных походов, месье. Однако я действительно указывал на то, что Оранский уже давно создает альянсы и собирает войска.
– Если это так, разве разумно было нападать на Пфальц именно сейчас?
– Этот вопрос, почтенный капитан, можно было бы расценить как критику действий его величества.
– Я не то имел в виду, месье.
– Знаю. Ваша лояльность вне подозрений. Маркиз де Сенлей действительно не советовал его величеству идти на Пфальц, однако король предпочел последовать совету военного министра Лувуа, который рекомендовал атаковать быстро и решительно. Как бы там ни было, вы правы, когда говорите, что сейчас все горит и стреляют повсюду, по причине чего я очень занят. Необходимо просмотреть очень много писем и расшифровать много шифров.
– Тогда давайте перейдем к делу. Речь идет об этом англичанине.
– Овидайе Челоне?
– Да. Я кое-что выяснил насчет него, однако недостаточно. И, боюсь, потерял его след.
Вид у Россиньоля был недовольный.
– Что ж, в начале сентября 1688 года он был в Пинероло. Это точно. Вы слышали, что он сделал с командующим крепости? Это просто ужасно.
– Совершенно согласен с вами. Но сейчас у нас уже почти ноябрь. Челон может быть практически где угодно.
– У вас нет предположений, где именно?
– Возможно, в Лондоне, готовит прибытие Вильгельма.
– Или в Вене, – предположил Россиньоль.
– Почему именно там?
– Задам вопрос по-другому. Как вы полагаете, зачем Челон похитил графа Вермандуа?
– Это вы мне скажите.
– Вспомните Монмута, капитан.
– Думаете, он нужен ему в качестве претендента на трон? Но это же абсурдно.
– Я бы не сказал, что это так уж невообразимо. У его величества есть только один ребенок от брака с Марией-Терезией, Великий дофин. Если с ним, упаси боже, что-то случится…
– …трон наследует брат короля, – возразил Полиньяк, – а после монсеньора – еще много других особ. Луи де Вермандуа – даже не кровный принц.
– И что? Про Монмута можно было сказать то же самое. Или про Отмана Каликста.
Полиньяк допил шерри.
– Последний мне не знаком.
– Сын султана Мурада II. Габсбурги много лет держали этого Каликста на Мальте на тот случай, если в какой-то момент им потребуется претендент на османский трон. Ребенок короля – это всегда оружие. А уж притязания всегда можно выдвинуть. Особенно если их можно подкрепить военной мощью.
– Значит, вы полагаете, что этот Челон хочет свергнуть его величество?
– В конце концов, он пытался свергнуть английского короля, затеяв восстание Монмута по поручению Вильгельма. Возможно, он попытается сделать нечто подобное и во Франции. Или, быть может, он просто хочет заработать кучу денег, продав Вермандуа императору. Или Вильгельму, это тоже вполне возможно.
