Хелена старалась больше работать в школе. Она присматривала за детьми, говорила с ними на английском и выучила несколько слов по-маорийски. Там она, разумеется, встречалась с Джеймсом намного реже, чем на кухне или в хлевах Киуорд-стейшн. Моана и другие учительницы только радовались помощи Хелены. В итоге проект оказался вполне успешным. Дженет каждое утро, собрав прогульщиков, пыталась с ними наверстать невыученный материал, а после обеда в школе так и кипела работа. Будущие учительницы помогали детям выполнять домашние задания, которые выдавались в обычной школе, мастерили, играли на музыкальных инструментах и читали. И потом, после праздника Матарики, случилось нечто совершенно неожиданное: вместе с детьми маори на занятиях в доме общины появились белые мальчики и девочки.
– Я тоже хочу мастерить воздушного змея! – объяснил мальчонка. Хелена узнала в нем Марти Тасиера – сына хозяина скобяной лавки.
– А я хочу танцевать! – добавила девочка. Маленькая маори как раз показывала ей несколько простых движений и при этом крутила пои-пои. Она явно гордилась, что теперь наконец может делать что-то лучше пакеха.
– Это даже больше того, на что я рассчитывала! – обрадовалась Моана такому пополнению. – На детей пакеха я и в самых смелых своих мечтах не надеялась! Конечно, я всех рада видеть. Наконец-то они подружатся с маори.
Вскоре маленькие пакеха действительно выучили несколько слов по-маорийски. Они старательно распевали хака, играли и танцевали, разыгрывая мифы и истории. Джеймс пожертвовал свой старый мяч для регби. Моана объясняла детям: несмотря на то, что это игра пакеха, у нее много общих элементов с маорийской ки-о-рахи. Один из стариков еще помнил, как плести для такой игры мяч, и сделал его детям. Его жена рассказывала ученикам о плетении, показывала традиционный узор племени.
Все проходило замечательно, пока через несколько дней не заявились родители пакеха – посмотреть, где же пропадают во второй половине дня Мартин, Дэвид, Джейн и Элизабет. Горожане из Халдона не обрадовались, что их отпрыски совершали экскурсии в мир маори. Некоторые написали жалобы на учителей в Халдон и пастору, а затем приехали в деревню, чтобы забрать своих детей. Большинство родителей вели себя агрессивно, словно Моана, Дженет, Лаура и Хелена украли их детей либо подстрекали тех не слушать указаний взрослых.
Молодые учительницы спокойно перенесли злобу пакеха, попытались все объяснить и успокоить их. Девушки были достаточно уверенными в себе, чтобы не принимать резкие слова близко к сердцу. Но Хелена опасалась таких людей, как Бернард Тасиер. Его крики и угрозы напоминали брань охранников в русском лагере. Джек и Глория подтвердили опасения девушки, назвав Тасиера нацистом. Мужчина всю войну придерживался идеологии национал-социалистов. Хелена разозлилась, когда он обозвал маори грязными дикарями и тупыми охотниками за головами, рядом с которыми не место его сыну. Это придало польской девушке сил, чтобы возразить наглецу. Она сможет вести занятия сама, если Моана, Дженет и Лаура вернутся в Данидин. А расставание все приближалось.
Руководство семинара поддержало их проект по интеграции аборигенов в современное общество, теперь девушкам предстояло делиться опытом, пока семестр не подойдет к концу. До зимних каникул еще предстояло сдать экзамены, и молодым наставницам следовало подогнать материал, пропущенный во время работы над проектом. Они считали, что им нужно вернуться, но покидать детей было жаль. Втроем они в день отъезда уговаривали Хелену помогать детям хотя бы с домашними заданиями. Хелена охотно согласилась на это, между тем, она считала, что не сможет справиться с враждебным отношением жителей Халдона. Полячка также не могла рассчитывать на благосклонность Коуа. Вождь, как и большинство жителей мараэ, толерантно относился к школе, но не проявлял к ней особого интереса.
– Я не знаю… у меня скоро родится ребенок… – попыталась придумать отговорку Хелена, когда речь об этом зашла снова, – для меня все это слишком тяжело…
Она сама понимала: аргумент не очень весомый. И все-таки старалась как можно реже упоминать о ребенке и родах. Несмотря на то, что всего несколько недель отделяло ее от этого дня, девушка решила ничего не менять в своей жизни. Хелена еще совершала конные прогулки, хотя на лошадь приходилось взбираться со стула, да и бриджи уже давно не застегивались на животе. Поэтому она часто одевалась в растянутый после стирки свитер, в котором обычно раньше работала Глория. Он скрывал пояс штанов Хелены, которые не сходились вокруг раздавшейся талии и держались на веревке.
– А разве верховая езда тебе сейчас не в тягость? – метко подметила Лаура. – Кажется, ты совершенно не беспокоишься о ребенке! Если вдруг упадешь…
– Я не упаду, – спокойно возразила ей Хелена. За последние месяцы девушка вполне сносно научилась ездить верхом и, конечно, садилась на самую спокойную лошадь. – Мисс Глория позволяет мне это…
Хелена очень гордилась данным фактом. В то утро она как раз впервые поскакала верхом без сопровождения, после того как Глория вдохновила ее на это. Для Хелены подобные вещи были словно посвящение в рыцари. Она восхищалась матерью Джеймса и радовалась любой ее похвале. Кроме того, Глория была единственным человеком, который не говорил с ней постоянно лишь о будущем ребенке. Мать Джеймса болтала о ферме, собаках и лошадях. Она была животноводом до глубины души и могла часами обсуждать щенков и жеребят. Ее волновало любое пополнение живности на ферме. Если Хелена не хотела говорить о своей беременности, Глория принимала это и оставляла за девушкой право выбирать тему для беседы.
– Мисс Глория наверняка сама до последних дней ездила в седле, когда была беременна… – предположила Дженет, недолюбливавшая мать Джеймса.
Девушка казалась общительной и разговорчивой, но очень застенчивой. Глория часто вела себя резко и замкнуто, к тому же некоторых отталкивала ее манера одеваться в мужские вещи.
– А Джеймс точно лежал в конуре со щенками ее собаки, когда за ним некому было присматривать, – выдала Моана одну из семейных легенд Мак-Кензи. Она при этом не улыбалась, хотя, похоже, не одобряла поведение Глории в отношении беременности и воспитания детей. – Тебе не стоит подражать ей в этом! – строго добавила девушка. – Я знаю, ты считаешь: все, что делает Глория, правильно, однако поступать так не стоит, по крайней мере, не следует ездить на лошади перед самыми родами. Лучше займись школой! Помощь в домашних заданиях не столь утомительна, как верховая езда!
Хелена промолчала. Лично она имела такую точку зрения: сердитый Бернард Тасиер намного опаснее кроткой кобылы Меган. Та считалась самой доброй и надежной лошадью на конюшне Глории. Конечно, девушка уже давно отказалась от мысли вызвать выкидыш, но все равно этот ребенок был для нее нежеланным. После его рождения она едва ли станет о нем заботиться. Хелена просто будет выполнять свои обязанности, как делала раньше всегда, за исключением дня, когда предала сестру. Если так надо, она готова пожертвовать собой ради ребенка. Но собиралась игнорировать его, насколько это возможно.
В один прекрасный день Моана и ее подружки уехали с тяжелым сердцем, а Глория Мак-Кензи завела разговор о родах. Все члены семьи в этот момент сидели у камина.
