Взглянув на Романа, Аня увидела, что с ним происходит то же самое. Он заранее сдался, обреченно ожидая смерти. Неужели они оба уподобились кроликам, загипнотизированным удавом? Неужели сдадутся без боя, даже не попытавшись спастись, когда помощь так близко?
– Ромка, – сказала Аня, облизывая соленые губы, – акулы сами нас побаиваются. Их можно отогнать. Такое сто раз бывало, я читала.
– В книжках, – произнес Роман упавшим, омертвелым голосом. – В них много чего написано.
Его взор был прикован к темному серпу, прошедшему совсем близко. За первым двигался второй – такой же мокрый, гладкий, отражающий миниатюрное солнце.
– Посмотри на яхту! – велела Аня. – До нее метров сто. Совсем немного осталось. Я уже дедушку вижу… И Камилу на крыше…
– Почему они так медленно плывут? – Язык Романа ворочался еле-еле, как у пьяного, поэтому речь его звучала не очень разборчиво. – Разве они не понимают, что происходит?
– Понимают. Просто двигатели выключили, чтобы не проскочить мимо или не утопить нас.
– Какая разница? Съедят, утопят…
– Ты, Ромка, не смей раскисать! – ответила Аня, пытаясь заглянуть в толщу зеленоватой воды под своими бледными, непропорционально тонкими и короткими ногами. – Я женщина, ты мужчина. По-моему, это ты меня поддерживать должен, а не я тебя.
Несколько секунд Роман молчал, обдумывая услышанное, потом сказал:
– Если они бросятся, прячься за меня. Я тебя прикрою.
– Не бросятся. Смотри, Камила целится из винтовки. Сейчас она им задаст!
Аня махнула в сторону яхты. С ее руки стекали серебристые капли, похожие на драгоценные камни.
«Амелия» была недалеко и продолжала приближаться, но путь к ней был отрезан акулами. Может быть, поплыть вперед, не обращая внимания на хищниц? А вдруг это их разозлит и заставит перейти к более активным действиям? Или, наоборот, акулы отступят, если почуют, что люди полны решимости?
Размышления Ани были прерваны выстрелами Камилы. Рыбина, которая находилась ближе к спасательному кругу, высунула чудовищную морду, задергалась и ушла под воду. Обрадоваться молодые люди не успели. Вторая акула, всплеснув хвостом, бросилась на них.
– А-а-а! – завопил Роман и, откинувшись на спину, принялся яростно бултыхать ногами.
– А-а-а! – вторила ему Аня, отпустив круг, чтобы бить по воде обеими руками одновременно.
Поверхность океана вспенилась, мешая видеть, что происходит внизу. Каждую секунду можно было ожидать, что нырнувшая акула отхватит кому-то из них ступню или вцепится в бедро. А вот вторая хищница не завершила атаку и начала разворот, когда пули, выпущенные с яхты, настигли ее.
Открывая и закрывая пасть, акула опрокинулась на спину, продолжая механически работать хвостом.
– Анечка! – надрывался на палубе дед. – Анечка!
– Не нервничай! – кричала в ответ она. – Сердце!
Роман был занят тем, что, опустив лицо в воду, бешено работал ногами, чтобы защитить себя и Аню от возможной атаки снизу. Вот он поднял голову, чтобы отдышаться, и сквозь потоки воды увидел, что подыхающую тварь кромсают зубами ее же соплеменники. Роман отчетливо слышал, как трещит и чмокает рвущееся мясо. Но страха уже не было. Теперь не было.
– Молодец, Камила! – похвалил он.
– Еще бы, – согласилась Аня, дрожа от холода и пережитого стресса.
Между ними и яхтой было не больше сорока метров, но посередине этой дистанции, пожирая трепещущую еще тушу, бесновались акулы.
– Смотри! – воскликнул Роман.
Подбежав к борту с ножом в руке, австралийка ловко встала на перилах и прыгнула в воду. С секундным интервалом за ней последовал Быков.
Она вошла в воду наклонно, с выпрямленными ногами. Он же плюхнулся, как сброшенный с высоты мешок, набитый чем-то тяжелым, и поднял целый столб воды. Зато плавал Быков ничуть не хуже Камилы. Он даже немного опережал ее, и Роман понял, что дядя пытается заслонить спутницу своим большим грузным телом.
Плыть кролем или саженками взрослые не рискнули, чтобы не терять неприятеля из виду, и их головы возвышались над поверхностью. Камиле мешал плыть нож, поэтому на последней десятиметровке Быков уверенно лидировал.
– Прими в сторону! – требовала она. – Ты ведь безоружный.
– Зато сильный и очень отважный, – фыркнул он, плюясь и булькая.
Роман подумал, что его дядя – настоящий герой. По-видимому, нечто подобное почувствовали акулы, потому что ни одна не сделала попытки переключиться на проплывающих мимо людей. Хотя, возможно, им хватало той пищи, что находилась в их полном распоряжении.
– Помогайте Роме, – попросила Аня, когда спасители оказались рядом. – Я хорошо плаваю.
– Я буду ногами работать, – поспешил заявить Роман.
– Как вы? – спросил Быков, берясь левой рукой за круг.
– Порядок, дядя. Отбились.
– Потом поговорите, – вмешалась Камила, подхватывая круг за противоположную сторону.
Держась вместе, все четверо поплыли к медленно дрейфующей яхте. Профессор метался на палубе, что-то выкрикивая и размахивая руками.
– Трап бросай! – громко скомандовала Камила, когда они оказались в пределах слышимости. – Веревочный. Слева от рубки.
Пока Балтер пытался понять, что от него требуется, Быков, отобравший у Камилы нож, следовал в арьергарде, развернувшись к акулам лицом. К счастью, обороняться не пришлось. Трап был спущен. Четверо путешественников по очереди поднялись по нему. Быков и здесь был последним.
Перевалившись через перила, он плюхнулся на горячие доски палубы и помотал головой, стряхивая воду.
– Спасибо, – сказала ему Камила, выжимая волосы.
– Ты супермен, дядя, – похвалил Роман.
Аня ничего не могла сказать, поскольку ее тискал не верящий своему счастью дедушка.
– Господи, как ты меня напугала… – причитал он, обхватив лицо внучки ладонями. – Разве так можно? Вы что, искупаться решили?
– Не решили, – ответила Аня, безуспешно пытаясь высвободиться. – Но, как видишь, искупались.
Быков посмотрел на племянника и Камилу, стоящих в луже воды.
– Я не супермен, – сказал он. – Я растяпа. Нож утопил. Не сердись, Камила.
Она взглянула на него влажными глазами и закрыла лицо руками. Ее плечи затряслись.
– Не плачь, – попросил Быков. – Все позади. А нож я куплю, обещаю. Новый. Самый лучший.
– Нож… – повторила Камила, качая головой. – Господи, нож…
Она отняла ладони от лица, и стало ясно, что она вовсе не плакала, как решил Быков. Камила смеялась. Это был неудержимый хохот счастья и облегчения.
Быков посмотрел на море, где бесновалось не менее десятка акул, стремящихся урвать кусок пожирнее, и тоже засмеялся.
