– И что? – спросил Быков, хотя сразу понял замысел напарницы.
– Увидишь, – сказала она. – Давай, Дима. На нас вся надежда.
Отплывая от Камилы, Быков подумал, что они уже второй раз встречают смертельную опасность плечом к плечу. Среди его знакомых не было другой женщины, способной на такое. Камила не была красавицей и, возможно, не блистала интеллектом, но она была смелой, решительной, надежной. Она была настоящей. «Если мы выживем, то уже вряд ли расстанемся, – отстраненно подумал Быков. – Вернее, она как хочет, а я сделаю все, чтобы быть рядом».
Отплыв на достаточное расстояние от Камилы, он несколько раз ударил по воде ладонью, привлекая к себе внимание чудовища. Это напомнило ему детские забавы в море, когда мальчишки окатывали друг друга брызгами. Грусть и страх сжали сердце. Похоже, ему предстояло очень скоро покинуть этот мир, в котором иногда бывало так хорошо, так весело, так уютно. И мечты о близости с Камилой были всего лишь мечтами. Быков находился нос к носу со смертью, смотрел ей в глаза и предлагал себя.
– Ты, животное! – заорал он, поднимая новый каскад брызг. – Плыви сюда, плыви! Вот я, видишь?
Не подняв даже крохотной волны, не произведя ни малейшего всплеска, не оставив на воде и намека на след, крокодил развернулся к нему. Он плыл не быстро, но так уверенно, что было ясно – не повернет.
У Быкова похолодело в груди, как перед прыжком с высоты. Он видел, что Камила движется параллельным с крокодилом курсом, сжимая в одной руке брезентовую петлю. Это выглядело очень неубедительно. Она была такой крохотной рядом с морским чудовищем.
Их разделяло метра полтора, не больше, но крокодил не обращал на нее внимания. Его глаза – желтые, с вертикальными полосками зрачков – смотрели исключительно на Быкова, смотрели холодно и равнодушно. Он напоминал кота, подкрадывавшегося к мышонку.
Заостренный хвост зверя, высунувшийся из моря, готов был рухнуть обратно для стремительного броска, но Камила на доли секунды опередила его. Выпрыгнув из воды, она упала на спину крокодила, обхватив его за шею левой рукой. Одновременно с этим правая рука Камилы набросила на удлиненное рыло петлю и рывком затянула ее.
То, что последовало дальше, едва успевало запечатлеться в сознании Быкова. Там, где находились женщина и чудовище, вскипел столб воды. Невозможно было разглядеть, что происходит в этом бешеном водовороте. Быков видел тяжелый, как бревно, хвост, молотящий по поверхности, и слышал свирепый сдавленный рев, который прорезал пронзительный женский призыв:
– Сюда! Я его держу!
Быков не помнил, как очутился рядом. Камила фактически оседлала крокодила, безуспешно пытающегося освободиться от наездницы. Ее неожиданное нападение ошеломило его настолько, что он даже не догадался нырнуть. А может, и не собирался этого делать, рассчитывая легко расправиться с наглой человеческой самкой.
Однако петля не позволяла крокодилу распахнуть свою убийственную пасть, а яростные удары хвоста приходились впустую. Он хрипел и мычал, барахтаясь во вспененной воде.
– Бей! – крикнула Камила. – В глаз!
Быков занес нож. Чтобы не промахнуться, пришлось опереться на бугристую башку зверя. Глаз с кошачьим зрачком заметил опасность и подернулся защитной пленкой, но разве могла она противостоять стали?
Вонзив клинок в глазницу, Быков всем своим весом налег на него и, похоже, успел повернуть, прежде чем был отброшен в сторону. Рядом плюхнулась Камила. Когда они вынырнули, крокодил находился на безопасном расстоянии. Он еще хлестал хвостом по воде и мотал головой из стороны в сторону, но уже не думал о том, чтобы поквитаться с обидчиками. Охота завершилась.
Направляясь к плоту, Быков и Камила поглядывали назад. На их глазах агония зверя слабела, превращаясь в конвульсивные подергивания. Он слабел с каждой минутой. Хвост устало опал, скрывшись под водой, спина сгорбилась, морда высунулась наружу. Раздался протяжный, тоскливый рев. Потом все стихло.
– Даже немного жалко его, дурака, – призналась Аня смущенно.
Этой короткой эпитафией она выразила общее настроение. Крокодил не стал бы скорбеть об убитых, а они не могли его не пожалеть. Это-то и делало их людьми.
Глава тринадцатая,
в которой все получают небольшую передышку и возможность расслабиться… но не слишком долго
Костер развести было нечем. К счастью, ночь выдалась теплая, ласковая, безветренная. Звезд в небе высыпало столько, что при взгляде на них начинала кружиться голова.
– Сколько же их тут… – потрясенно прошептал Роман.
– Невооруженным глазом в Южном полушарии можно увидеть одновременно около трех тысяч звезд, – ответила Аня, настроенная более прозаически. – Но ты видишь не три, а всего полторы.
– Почему? Я что, близорукий?
– Не в этом дело. Просто вблизи горизонта прозрачность атмосферы снижается. Правильно, дедушка?
– Абсолютно правильно, Аннушка, – откликнулся гордый за внучку профессор. – Будь у нас бинокль, мы смогли бы наблюдать до двухсот тысяч. Это в основном звезды девятой-десятой величины. А мощный телескоп позволяет увидеть еще больше.
– Сто миллионов, – закончила Аня. – Усвоил, дружок?
– Да, – кивнул Роман. – Хорошо, что поэты ничего об этом не знают. Иначе не писали бы стихи.
– Протестую! – воскликнул Быков. – Азы астрономии я осилил лет в четырнадцать. Но это не мешало мне мыслить, э-э… поэтически. В том же возрасте я накатал такие строки, цитирую:
Звезды сыплются в ночь, беспросветную тьму озаряя, словно искры из глаз расходившихся в небе богов. Я вкусить бы не прочь их забав Олимпийского рая, от которых у нас все моря вышли из берегов.
Звезды падают в рожь, высекая из неба зарницы. В небесах борозду не одна прочертила уже. Мрак забвения – ложь, плюньте смерти в пустые глазницы! Верьте в вашу звезду, что мерцает, как искра, в душе.
Быкову поаплодировали, потом Аня предложила вернуться к прозе жизни.
– Есть хочется, – сказала она. – Звездами сыт не будешь.
Перекусили консервами и ветчиной в герметичной упаковке. Пустили по кругу впопыхах захваченную кем-то бутылку колы. Она пришлась очень кстати. После мытарств, выпавших на долю путешественников, было так приятно побаловать себя сладким.
После позднего ужина все, не сговариваясь, стали собираться на боковую. Влажную одежду заменить было нечем, но раздеваться не стали, подозревая, что иначе будет только холоднее и неуютнее. Кроме того, женщины боялись спать отдельно от мужчин. Пару прихваченных пледов и свитера разложили на песке просохнуть. Сверху пристроили съестные припасы, которые надеялись спасти.
– На песок не ложиться, – предупредила Камила. – Сейчас он мягкий и теплый, но быстро остынет. Тогда простуда гарантирована.
– Странно, что никто из нас не чихает и не кашляет, – заметил Роман, искоса наблюдая за Аней, чтобы в нужный момент устроиться рядом. – Столько времени провели в воде, а надо же – все абсолютно здоровы!
