– Ты много знаешь и умеешь, – похвалила ее Аня.
– Мой муж знал. Я всего лишь кое-чему у него научилась.
Впервые за все время воспоминание о муже не погрузило Камилу в пучину мрачной депрессии. Ответив Ане, она посмотрела на Быкова и улыбнулась ему. А еще сделала для него самые лучшие стрелы. Не нарочно, само собой получилось. Просто в работу для Быкова Камила вкладывала больше любви. Он это чувствовал, и его душа радовалась. И это помогало ему стрелять из лука лучше всех.
Когда тренировка закончилась, Камила предложила разойтись и поохотиться, потому что дельфиньего мяса больше никому не хотелось. Так бы и сделали, если бы не отчаянный крик Романа, взобравшегося на вершину дюны:
– Вижу, вижу! Вон он!
– Кто? – спросили хором Аня и Камила.
А Балтер, моментально смекнувший, что к чему, помогая себе руками, полез вверх по песчаному откосу. Быков бросился было за ним, но спохватился и сначала сбегал за фотоаппаратом. Когда он достиг вершины, все уже собрались там, возбужденно переговариваясь и глядя в одном направлении. Быков приложил ладонь к глазам, прикрывая их от лучей вечернего солнца, и увидел знакомые очертания черного существа с длинной шеей.
Оно находилось в полукилометре или даже дальше, пересекая лиман, образовавшийся между океаном и сушей. Поверхность воды была усеяна белыми птицами, но они не взлетали при приближении буньипа, а только расплывались в стороны, освобождая ему путь.
– Выходит, оно не плотоядное, – предположил Роман.
– Или просто предпочитает добычу покрупнее, – резонно возразила Камила. – Чайки об этом знают, поэтому не боятся его.
Профессор, никак не комментируя услышанное, побежал вниз, выполняя рискованные для своего возраста прыжки. Все поспешили за ним. Лишь Быков остался стоять на холме, лихорадочно делая снимок за снимком. Нащелкав не меньше десятка кадров, он побежал за остальными.
Некоторое время буньипа не было видно за песчаной грядой. Перевалив ее, путешественники смогли увидеть странное создание значительно ближе, однако оно успело добраться до противоположного берега лимана и теперь довольно неуклюже выбиралось из воды на длинных тонких ногах, делающих его похожим на вороного коня с непропорционально вытянутой шеей.
Быков снова приник к видоискателю. Птицы, испуганные появлением людей, дружно взмыли в воздух и кружили, оглашая окрестности недовольными, визгливыми криками. А буньип даже головы не повернул. Так и скрылся в камышах, ни разу не обернувшись.
– Важный какой, – заключил Роман.
– И неуклюжий, – добавила Аня. – Никакой природной грации, вы заметили?
– Он ведь не балерина, – улыбнулся Быков.
Балтер не поддержал разговор.
– Пойдемте туда, – сказал он. – Я должен взглянуть на следы. Необычные, весьма необычные ноги для водоплавающего существа. Устроены скорее как у скакуна.
– А что мы вам говорили! – откликнулась Камила.
– Надо спешить, – торопил друзей Балтер. – Возможно, нам удастся рассмотреть буньипа вблизи. Дима, вы фотографируете?
– Да, – ответил Балтер, – по мере возможности. И постараюсь сделать как можно больше снимков. Но всем идти нельзя. Кто-то должен заняться костром и ужином. Солнце уже не такое жаркое, чтобы разжигать огонь заново. – Он посмотрел вверх. – Значит необходимо возвращаться на место привала. Иначе мы рискуем провести ночь в холоде и голоде.
– Я останусь, – сказала Аня. – Этот буньип какой-то жутковатый. Он напоминает мне огромного черного паука.
– Кстати, тут такие водятся, – предупредила Камила. – Очень ядовитые. Но, конечно, не опаснее медузы-коробочки.
Профессор поморщился.
– При чем тут медузы и пауки! Мы только что наблюдали самого настоящего буньипа, вокруг которого сломано немало копий в научных кругах. Если мы его потеряем, я себе не прощу.
– Идите, идите, – поторопила Аня. – Я возвращаюсь к костру.
– Я с тобой, – быстро сказал Роман. – Мало ли кто тут еще бродит!
– Там на неведомых дорожках, – продекламировал Быков, – следы неведомых зверей…
– Невиданных, – поправила Камила, обнаруживая знакомство с Пушкиным.
Профессор их не слушал. Энергично размахивая руками, он шел в обход лимана. Быков и Камила поспешили за ним.
– Это будет сенсация, – бормотал Балтер, прерывисто дыша, – мировая сенсация!
– Вы бы так не спешили, Михаил Иосифович, – попросил Быков. – Никто не знает, как поведет себя буньип при виде людей.
– Честно говоря, – призналась Камила, – мне немного не по себе.
– И это вполне объяснимо, – обронил профессор на ходу. – Человек боится незнакомого, неизведанного. Буньип – как раз явление такого порядка. Он долгое время служил символом всего таинственного и ужасного, что рисовало воображение колонистов, оказавшихся здесь, на незнакомом материке. – Переведя дух, он продолжил: – Кстати говоря, на языке аборигенов «буньип» означает «все то, что невозможно объяснить посредством привычных слов и понятий».
Все остановились как вкопанные, услышав жуткий протяжный вопль, далеко разнесшийся в тишине.
– Буньип? – спросила Камила шепотом, накладывая стрелу на тетиву.
– Вполне вероятно, – ответил Балтер, трогаясь с места уже не так решительно. – Теперь я понимаю, почему дикари относились к буньипам как к демонам. Но смелее, смелее, друзья мои! Выпь тоже издает ужасающие звуки, однако ни один человек в здравом уме не станет бояться выпи.
– Он, наверное, быстро бегает на таких ногах, – сказала Камила, озираясь.
– Вот это меня и удивляет, – признался Балтер. – Обтекаемый, гладкий корпус, длинная шея… С таким сложением удобно охотиться под водой. Но что делать на суше, скажите на милость?
– Листья на высоких ветках щипать, – сказал Быков. – Подобно жирафам.
– Вздор, Дима, вздор! Но скоро узнаем. Мы просто обязаны решить эту загадку.
Солнце еще висело над океаном, но оно было уже холодным и красным, а тени в камышовых зарослях сгустились и сделались почти черными. Держась настороже, трое путешественников вышли к лагуне, из которой, по их предположению, выбрался буньип.
– Следы! – воскликнул Балтер, падая на колени. – Осторожно, друзья! Не затопчите…
Камила и Дима приблизились, глядя под ноги.
– Большие отпечатки, – сказала она. – Как лошадиные копыта.
– Скорее лосиные, – пробормотал Быков, присаживаясь на корточки.
И действительно, следы, оставленные черным зверем, превосходили размерами стандартную обеденную тарелку. Сыпучий песок запечатлел их форму не слишком четко, но ближе к воде, где было сыро, Балтер обнаружил идеальный отпечаток.
– Не лошадь и не лось, – пробормотал он озадаченно. – Это вообще не копыта. Я бы сравнил их со слоновьими ногами. Пальцы, видите?
