Книга Эшли Белл, страница 112. Автор книги Дин Кунц

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Эшли Белл»

Cтраница 112

В Биби нарастал гнев. Она уже ненавидела эту женщину. Марисса Хофлайн была плохой учительницей. Она бы и за тысячу лет не завоевала звание «Учитель года» ни одной из организаций. А теперь эта женщина превратилась в неважнецкую богатую жену, совершенно не испытывающую признательности по отношению к выпавшей ей удаче, ставшую благодаря деньгам карикатурным образом духовного уродства, вызванного привилегиями и самодовольством. Она говорила без остановки. Ей хотелось все испортить. Хофлайн-Воршак по-прежнему трещала, трещала и трещала без умолку. Она просто жаждет наговорить Биби такое, чего та слышать не хочет.

– Тебе не нужна маленькая жидовка, Краля. Лучше сделай то, что должна. Посмотри в лицо ужасной правде. Прими то, что ты обязана принять в себе. Узнай себя, а затем соверши поступок, сделай то, что тебе следует сделать.

Лицо Хофлайн-Воршак превратилось в воплощение лицемерного самодовольства. Биби ужасно хотелось вмазать ей… снова и снова… Заткнуть ей пасть. Убить ее. Но между преднамеренным убийством и самозащитой есть разница.

Злость, которую девушка так долго боялась выпустить наружу, перешла в ярость, что привело к появлению подавляемого страха. Она, по крайней мере, поняла хотя бы это. Трюк Капитана, оказывается, не сжег ее травматические переживания. Он просто засунул их в глубокую нору ее памяти. Там же, во тьме, гнездился связанный с ними страх. В течение семнадцати лет страх едва тлел, пока не превратился в куда более обжигающую, яркую подавленную тревогу, окрашенную беспомощностью и плохими предчувствиями.

– Узнай себя, Краля, – повторила Хофлайн-Воршак.

– Заткнись.

– Узнай свои тайны.

Заткнись! Заткнись! Заткнись!

– Ты знаешь, что я права, Краля, – промолвила бывшая учительница. – Он спросил у тебя, чего бы тебе хотелось больше всего, а ты ответила: забыть. Вот только тогда тебе нужно было куда больше, чем просто забыть. Сейчас же ты нуждаешься совсем в другом.

113. Чего не опишешь словами

Построенный в испанском неоколониальном стиле дом производил очень благоприятное впечатление. В комнатах и даже в коридорах стояли книжные шкафы. Стол на кухне использовался скорее как место, за которым можно посидеть и поболтать, чем по своему прямому назначению. Приятное, располагающее к себе лицо Тобы светилось радушной улыбкой и добротой. Домик был очень милым и спокойным. Здесь следовало бы отдыхать умом и сердцем, но сейчас Пэкстон просто не мог позволить себе поддаться волшебству этого места и одинокой пожилой женщины.

Хозяйка предложила на выбор чай и кофе, которые приготовила к приходу гостей сразу же после того, как Пэкс позвонил ей и попросил позволить им приехать. Ни он, ни Пого ничего пить не стали. Когда Тоба услышала о раке мозга Биби и о том, что четыре дня назад девушка впала в кому, она вылила в кухонную раковину чай из полной чашки, налила туда кофе, а затем добавила ирландский сливочный ликер «Бейлис» и бурбон. Все это она проделала прежде, чем смогла выговорить хотя бы слово. Голос ее дрожал, чего за Тобой вообще-то не замечалось.

– Я редко пью, но иногда случается такое, что даже напиться не грех.

Затем гости рассказали ей подробнее о странном состоянии, в которое впала Биби: беспрецедентный в истории медицины рисунок мозговых волн, следы побоев на лице, возникшие сами по себе… О татуировке ничего пока сказано не было, однако и этого вполне хватило для того, чтобы не только еще больше огорчить пожилую женщину, но и подстегнуть ее воображение, а также заинтриговать. Они рассказали ей о Джаспере, Олафе и долгое время хранившемся собачьем ошейнике, о причине того, почему доктор Сейнт-Круа выжила Биби из университета.

Хотя Пэкс принес с собой блокнот с рисунками Пого на обложке, молодые люди сначала не сказали о призрачных строках, появлявшихся на страницах. Ничего выведывать им не приходилось. Тоба была на их стороне, но даже во время неофициальной беседы или обмена мнениями следовало придерживаться кое-каких методов ведения допроса. Общаешься ли ты с вражеским солдатом или с другом, информация, полученная поэтапно, шаг за шагом, всегда будет более подробной и ценной. И дело не в том, что собеседник специально утаивает часть информации, просто человеческий мозг не всегда сразу осознает все то, что он знает. Человеку требуется время собрать воедино все мысли, завязать в своем мозгу множество маленьких узелков для того, чтобы в полной мере восстановить картину прошедшего.

Когда они завуалированно дали понять, что, находясь в коме, Биби произнесла «Я храбрая девочка», Тоба вскочила с кухонного стула так, словно ее плоть и кости помолодели лет эдак на шестьдесят.

– Она очень любила эти книги. Биби проявила огромную изобретательность как для четырнадцатилетней девочки, стараясь узнать номер моего телефона, который нигде не был указан. Она позвонила и очень извинялась за то, что, выведав мой номер, звонит вот так, без приглашения… Ладно, пошли. Идите за мной. Я вам кое-что покажу. Пого это уже видел, а вы, Пэкстон, нет. Я покажу вам мой кабинет, в котором писала… пишу…

Они прошли вслед за Тобой по коридору, к лестнице, ведущей на второй этаж. По бокам книги на полках стояли в идеальном порядке. Как ни удивительно, пыли нигде не было видно.

– Дело в том, – рассказывала по дороге Тоба, – что цикл о храбрых девочках пользовался определенной популярностью, но в бестселлерах никогда не числился. Кое-какие письма от читателей я получала, однако дверь моего дома не штурмовали стучащие в нее маленькие девочки. Мне польстило то, сколько предприимчивости выказала Биби, чтобы на меня выйти. За те несколько минут, что мы говорили по телефону, девочка произвела на меня самое лучшее впечатление, поэтому я сказала: если она хочет – может приходить со своей мамой в гости… ненадолго, на полчаса. А еще я разрешила принести пять-шесть книг, чтобы я могла их подписать для нее. Я никогда не устраивала официальных встреч с читателями, на которых авторы подписывают свои книги. Мне всегда казалось, что для меня это уж слишком претенциозно. Кто я такая, в конце-то концов? Тоба Рингельбаум, женщина, которая еще в детстве должна была умереть десятки раз. Я же не мистер Сол Беллоу [103], хотя, признáюсь, мне бы очень хотелось писать так же хорошо, как он. Девочка показалась мне просто очаровательной, возможно, излишне серьезной для своих лет, но в то же время вся она светилась радостью. Она была похожа на губку, впитывающую знания, и все время пребывала в поисках чего-то неуловимого, того, что вечно от нее ускользало. Мне кажется, Биби до сих пор не смогла его найти.

Огромное количество книг в кабинете писательницы не было для гостей сюрпризом. Вместо приземистого европейского антикварного столика, который Пэкс ожидал здесь увидеть, тут стоял большой ультрасовременный подковообразный стол. На столе был компьютер последней модели с большим, словно рекламный щит, экраном, принтеры, сканер и еще несколько самых современных электронных прибамбасов. Было видно, что эта старушка до сих пор в деле. Пэкс почувствовал неловкость, ведь, несмотря на заверения Тобы в том, что она до сих пор пишет, считал это преувеличением.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация