Купив мобильный телефон, Биби задумалась, стоит ли звонить родителям. После вчерашней ночи у них, должно быть, похмелье, но не сильное. Вероятно, они еще ей не звонили, однако вскоре обязательно позвонят, встревожатся и начнут засыпать ее сообщениями, отправляемыми на голосовую почту.
Вот только если Терезин и его люди на самом деле обладают связями и возможностями, на которые претендуют, они в состоянии прослушивать телефоны Нэнси и Мэрфи с такой же легкостью, как органы национальной безопасности. Тогда после звонка Биби родителям Терезин сможет определить сигнал ее телефона. А затем она опять окажется у них под колпаком. Чтобы оставаться невидимой для врага, надо звонить лишь тем людям, которых Терезин не догадается поставить на прослушку.
В округе, где проживает более трех миллионов человек, она временно, если не навсегда, очутилась в полнейшем одиночестве.
Биби неохотно выключила телефон, сунула его себе в сумочку и вытащила книгу, принадлежавшую Калиде. Когда девушка открывала ее, ей почудилось, что пантера из тисненой кожи на обложке пришла в движение и прыгнула в сторону корешка. Испугавшись, Биби едва не выронила книгу, но, когда захлопнула ее, пантера осталась такой же застывшей в прыжке, как и прежде.
Девушка принялась листать чистые страницы, надеясь краешком глаза вновь увидеть дрожащие, призрачные строчки скорописи, что возникали на бумаге, слишком неясные и ускользающие, чтобы их можно было прочесть. Но на этот раз она ничего не увидела, сколько ни мелькали в ее руках страницы взад-вперед подобно тому, как свет сменяется тьмой, а тьма светом.
Когда Биби оторвала взгляд от книги, то поняла, что прошло гораздо больше времени, чем несколько минут. Ей показалось, будто она только что очнулась ото сна, который продлился несколько часов. Девушка зевнула, заморгала ресницами и тяжело сглотнула. Рот ее пересох. Биби казалось, что она впала в транс и ей приходится сбрасывать оковы гипноза, но все это было иллюзией. Желудок наполнял съеденный ею завтрак, а мышцы тела не затекли и не болели после долгого сидения за рулем. Она взглянула на часы: и впрямь провела за рулем не более пяти минут. Как бы там ни было, девушка предпочла, стараясь не смотреть на книгу, засунуть ее обратно в сумку.
– Что-то здесь не то, – сказала она сама себе.
61. Пока я лежал, умирая
Был один из тех дней, когда туман подражает океанским волнам, но все же гораздо медленнее, постепенно отступая в теплом утреннем свете, хотя никогда полностью он не покидает бéрега. Спустя час-другой туман вновь начинает наползать на землю, не достигая, впрочем, тех же пределов, а затем отходит, чтобы опять вернуться.
Биби ехала обратно в район Ньюпорт-Бич, и ей пришлось включить головные фары автомобиля задолго до того, как «хонда» достигла моста, ведущего на полуостров Бальбоа. Выехав на эту длинную полоску земли, укрепленную валами и служащую защитой гавани, девушка включила дворники в наиболее медленном режиме, чтобы они стирали с лобового стекла капли конденсата.
Дом, где проживал Келси Фолкнер, располагался на самой оконечности полуострова, в коммерческой зоне, ставшей таковой после того, как цены на недвижимость здесь взлетели до небес. Эта полоска суши в два-три квартала шириной с домами, что выходят окнами как на гавань, так и на океан, становится объектом повышенного внимания со стороны туристов в теплые месяцы года. Благодаря Дику Дейлу
[54] и «Дель-Тоунс», создававшим музыку серфингистов в пятидесятых годах прошлого века, это место овеяно легендами, несмотря на то что у нервных типов полностью пологий ландшафт вызывает боязнь, связанную с опустошительными последствиями цунами, случись такое.
Биби оставила «хонду» на платной стоянке, оборудованной паркоматом, и сквозь пропахший морем туман направилась искать нужный ей дом. Что ни говори, а в качестве средоточия секты сумасшедших убийц это место совсем не подходило. Магазин назывался «Серебряные фантазии». Здесь продавали серебряные украшения ручной работы, начиная от недорогих брелоков-сувениров в виде прыгающих дельфинов и заканчивая ожерельями и браслетами эксклюзивной работы ценой в несколько тысяч долларов. Учитывая, что магазин был открыт утром рабочего дня в межсезонье, можно было сделать вывод – местные часто заходят сюда.
Биби нередко проходила мимо этого магазинчика, но вследствие своего полнейшего равнодушия к украшениям ни разу не переступала его порог. Изделия подешевле висели на латунных подставках. Более дорогие побрякушки были выставлены в витринах.
Женщина тридцати с хвостиком лет сидела за столиком в углу и полировала браслет. Внешне она вполне походила на человека из шестидесятых: длинная шелестящая хлопковая юбка, окрашенная вручную блузка, вязанный крючком высокий воротник и болтающиеся серебряные серьги в виде символа мира. Если бы ее поставили на сцену в составе любой из тогдашних групп и дали в руку бубен, все приняли бы женщину за свою.
Оторвавшись от работы, незнакомка улыбнулась Биби и сказала:
– Не о таком дне люди мечтают, когда думают о Калифорнии.
– Туман лучше, нежели цунами, – ответила Биби, хотя никогда прежде не относила себя к излишне впечатлительным особам. – А Келси здесь?
– У себя в мастерской, – указывая на дверь в глубине магазина, промолвила женщина. – Ступайте к нему.
Хотя шансы на то, что ее убьют и расчленят в мастерской ювелира, были минимальными, Биби засомневалась.
– Не тревожьтесь, он там ничего сейчас не отливает, – заверила ее женщина, – просто разрабатывает дизайн нового украшения… – Она нахмурилась. – Вы знакомы?
Биби не знала, что ответить, но все же сказала:
– Нет, мой отец его знает.
– А кто ваш отец?
– Мэрфи Блэр, он владелец…
– А-а-а… Мэрфи! Он в порядке. Проходи.
Мастерская Фолкнера оказалась оборудована куда лучше, чем можно было ожидать от кустаря – небольшая, но очень удобная. Здесь было чисто, пахло только полиролью металла и смазочным маслом. Свет проникал через четыре небольших высоких окна, к которым своим ничего не выражающим лицом прижимался туман.
Мужчине было лет пятьдесят на вид. Седые волосы походили на всклокоченную гриву, что напоминала шевелюру Бетховена. Келси Фолкнер сидел на табурете у кульмана чертежника. Он рисовал ожерелье. При виде девушки мужчина улыбнулся.
– Нежданный луч света в пасмурный день, – сказал он.
Если бы даже та женщина из первой комнаты постаралась морально подготовить Биби к тому, что она сейчас увидит, шок все равно не стал бы от этого меньше. Одна половина его лица была красивой, другая – как у Призрака оперы: грубая маска келоидных рубцов и изодранной плоти, местами красной, словно тело под сорванным волдырем, местами – маслянисто-белесой. Ужасные шрамы ненадолго отвлекали от деформированной челюсти и перекошенной щеки. Создавалось впечатление, что мужчина пережил чудовищный удар, когда мчался на большой скорости. Бóльшую часть его уха будто срезали, а оставшееся походило на грибковую плесень.
