Она снова смотрит в зеркало заднего вида в надежде перехватить взгляд отца. Франсис по-прежнему неотрывно глядит в окно, пребывая в мире, о котором ей ничего не известно. Совсем как тогда, когда она была маленькая. И когда он вдруг поворачивает голову и их взгляды встречаются, она понимает, что даже сейчас, даже когда он рядом, он все равно не тут. Впрочем, как и всегда.
Отец, которого никогда не бывает рядом и который если и смотрит на нее, то походя, без особого интереса.
Дабы защитить Тео от отца-зверя, Алин обрубила все связи с прошлой жизнью – с друзьями, коллегами и немногими дальними родственниками. Ее мать, Эжени, к тому времени уже умерла от рака легких. Еще у Алин была родная сестра, но отношения между ними всегда были сложными, так что сестра никогда и не пыталась по-настоящему ее разыскать. И только Франсис остался. Удивительно, но Алин почему-то верила, что он никому не расскажет, где она, и не проговорится, что они все еще поддерживают отношения. Они с отцом словно воссоединились наконец в этом призрачном мире, сотканном из тайн и секретов… Отныне в жизни обоих была теневая сторона, которую ни она, ни он не желали выставлять на свет.
А потом нагрянула болезнь. Воспоминания стали расслаиваться – и малозначимые, и важные. Прошлое, которое вдруг рассыпается на глазах, угасает, а с ним вместе иссякают и эмоции… Когда отца поместили в пансионат для пожилых людей, нуждающихся в постоянном медицинском наблюдении, Алин стала бывать у него так часто, как ей того хотелось. Теряющий память Франсис превратился в старичка, который несет чушь и которому никто не верит, что бы он ни говорил. Для персонала она – дальняя племянница, из сострадания навещающая пожилого родственника, и в том, что она не носит фамилию Вилер, нет ничего странного.
Уже три года Алин еженедельно посещает отца.
Приезжает в пансионат для престарелых «Три зяблика». И каждый раз ее визит – приятная неожиданность. Ведь когда «вчера» не существует, «завтра» тоже превращается в нечто эфемерное. Силуэт Алин возникает в дверном проеме… Франсис стоит в своей комнате, лицом к окну. Услышав шум за спиной, старик оборачивается и видит женщину, которую не знает. Однако он понимает, что она пришла к нему, и нежность ее улыбки вызывает в нем странные чувства – будто что-то новое и в то же время давно знакомое. Лицо, на которое приятно смотреть. Лицо, которое соединяет клочки разбитого прошлого с настоящим. И вот, наслаждаясь этими недолгими минутами импровизированной близости, Франсис позволяет вовлечь себя в игру, правила которой ему непонятны, но она все равно ему нравится. Ласковые слова, произносимые шепотом… Она говорит с ним, говорит ласковые слова, и они принадлежат ему одному. А когда приходит время прощания, она всегда встает и целует его в щеку, едва ощутимо касаясь губами морщинистой кожи.
– Когда ты приедешь меня повидать? – неизменно спрашивает он.
Алин отвечает не сразу. Смотрит на него так, словно хочет похитить душу. Так, словно как можно дольше не хочет отвечать.
Но и ее ответ всегда один и тот же:
– Скоро, пап. Обещаю. Вот увидишь, придет день, и мы всегда-всегда будем вместе!
Франсис удовлетворенно кивает. И смотрит ей вслед, смутно осознавая, что обещания – всего лишь слова, легкие, как благоухание, как аромат мимолетных клятв, которые тают, едва сорвавшись с губ.
Тома Пессен
Допрос окончен, и, получив предупреждение, что в ближайшее время полиция может с ними связаться, Софи и Тома вольны наконец вернуться домой. На запястьях у бухгалтера – аккуратные повязки.
– Можно подумать, ты вены себе вскрыть пытался! – шутливо замечает Софи.
Тома молча кивает, взгляд у него мрачный. Версия, которую молодая коллега предлагает озвучить в конторе, его, в общем-то, устраивает, но нужно подготовиться психологически, прежде чем вернуться к семейному очагу и посмотреть в глаза жене. Испытание не из легких, и Тома старается, как может, обуздать своих демонов. Мокрое пятно на штанах высохло, но кожа в той области невыносимо зудит, и он чувствует себя грязным, пристыженным, униженным, достойным презрения, омерзительным.
Служители Фемиды сообщили, что они с Софи вправе рассчитывать на помощь психолога, который помогает жертвам насилия справиться с пережитым кошмаром. На данный момент ни он, ни она не выказали желания прибегнуть к услугам этого специалиста, но координаты на всякий случай взяли. Наконец окончены все полицейские процедуры, в которых молодые люди были задействованы, и они свободны.
Одолжив у полицейского телефон, Софи позвонила патрону, и оказалось, что тот даже не заметил, что их до сих пор нет в конторе. Сначала он слушал ее рассеянно, потом опомнился, пробормотал что-то ободряющее и даже позволил не возвращаться на работу, а вместо этого отдохнуть как следует, тем более что погода на выходных обещает быть солнечной. Похоже, патрон совершенно забыл, под каким предлогом Тома у него отпрашивался, и про отчет, который нужно закончить к концу дня. Конечно же, он ждет их в понедельник на работе, в обычное время. И в отличной форме после выходных!
Софи не без сарказма благодарит его и кладет трубку.
– Он даже не заметил, что нас нет! – восклицает она. – Представляешь? Мы могли умереть в этом магазине, и всем на это наплевать!
Тома смотрит на нее озадаченно, а потом его вдруг посещает сумасшедшая надежда: что, если у него получится вот так просто вернуться в свою неприметную, упорядоченную жизнь с того места, где он из нее выскользнул несколько часов тому назад?
– То есть он не звонил моей жене?
– Думаю, что нет.
Головокружительный прыжок сознания от полнейшего отчаяния к эйфории… Тома задыхается от счастья. Неужели кошмар все-таки закончился? Неужели жизнь берет происшедшее в скобки и можно вернуться к основной теме? И это было просто наказание, предупреждение, способ, который Господь избрал, чтобы сказать: «Я возвращаю тебе твою жизнь, но из случившегося ты должен извлечь урок! Надеюсь, ты все понял и больше это не повторится!»
– Да… Да, я понял, клянусь, я все понял, и больше никогда этого не сделаю, обещаю! – прочувствованно шепчет Тома.
– Что? Что ты сказал? – спрашивает Софи.
– Ничего! Все хорошо. Я… Я еду домой. – Вспомнив, что приехали они вместе, он добавляет: – Тебя подвезти?
– Если тебе не трудно, отвези меня домой. После всего мне не хочется ехать на RER одной.
Тома кивает. Теперь, когда демонические чары рассеялись, он смотрит на хорошенькую рецепционистку и не может понять, как попал в ее сети. Да, он отлично усвоил урок, и если Господь так добр, что позволяет ему отделаться малой кровью, то он, Тома, дает клятву снова стать верным мужем и образцовым отцом, каким всегда был, и оставаться таковым до конца своих дней.
На обратном пути они молчат. Оба еще под действием шока: с одной стороны, радость, что остались живы, с другой – невозможно вот так взять и забыть об испытаниях, через которые пришлось пройти. Вот так просто взять и вернуться в повседневность, которая и не думала останавливаться, кажется странным. Раствориться в анонимной толпе горожан, стать ее частью. Все, что еще несколько часов назад не имело никакой ценности, воспринималось как само собой разумеющееся, казалось банальным или неинтересным, вдруг обретает нюанс исключительности.
