– Ты иди первая, а я подойду потом, – распорядилась Инка.
В итоге я заняла наблюдательный пункт под детской горкой задолго до назначенного часа. Инка же отправилась гулять по округе – в надежде, как она сказала, наткнуться на моего кровожадного азиата. Где уж она его собиралась обнаружить – было неясно, возможно предполагала, что тот сидит где-нибудь в кафе и пожирает бифштекс по-татарски или что-нибудь столь же экзотичное. Проторчав час под горкой, я начала горько жалеть о том, что выбрала себе именно эту часть работы. То есть жалеть-то я начала значительно раньше, но до поры до времени держалась. Однако к одиннадцати часам все тело затекло, в правую ногу впивались тысячи иголок, сидеть мне решительно разонравилось, и весь Инкин план – тоже. Промучавшись еще несколько минут, я поняла: жить мне уже совершенно не хочется. Поэтому и решила вылезти из-под горки и посидеть на лавочке, возле которой, конечно, не будет стоять мусорная урна.
На лавочке я просидела еще около получаса, и жильцы смотрели на меня с недоумением. Наконец появилась Инка. Она профланировала по пустынному дворику, остановилась возле мусорной урны и небрежно бросила в нее газетный сверток. Та же операция с завидным постоянством повторялась возле второй и третьей урны. Подойдя к четвертой. Инка увидела меня, возмущенно зашипела. Последние два свертка она швыряла с жутким негодованием. После чего гордо удалилась, а я осталась сидеть. Нога уже отошла, и жить снова захотелось. В связи с этим в голову полезли всякие мысли о том, что не стоило бы мне, пожалуй, сидеть тут на самом виду, потому что в любой момент может пожаловать господин киллер, а как он себя поведет, увидев меня, оставалось лишь гадать. Ведь может и прикокнуть меня, даже если не узнает, просто за то, что я сижу возле его драгоценных денежек. Поэтому я тоже встала и следом за какой-то припозднившейся теткой скрылась в парадном, сделав вид, что ждала именно ее. Из парадного вид на дворик был ничуть не хуже, чем из-под горки, а по удобствам парадное – гораздо удобнее. Через несколько минут в опустевшем дворике появился бомж, по виду – самый натуральный. Брюки у него были обтрепанные и грязные, пиджак мятый, впрочем, как и физиономия. В руках бомж держал старую авоську, в которую и начал деятельно складывать приглянувшиеся ему вещи из мусорных урн.
Я заволновалась всерьез, бомж никак не вписывался в общую картину. Сейчас он тут присвоит себе наши денежки, а как нам потом их назад требовать? Да и киллер может обидеться, не найдя обещанной суммы. Не объяснять же ему, что бомж стащил его гонорар. А с другой стороны, киллер вполне мог подослать этого помоечного рыцаря для того, чтобы тот сделал за него всю грязную работу. В таком случае мешать бомжу не следовало. Стоя в парадном и наблюдая, как бомжик методично обчищает все урны подряд, я совсем извелась, так как не могла понять, что мне делать дальше.
К счастью, за меня все решил сам бомж. Переложив содержимое урн к себе в авоську, он поспешил прочь. Теперь уж – настоящий он бомж или подосланный киллером лазутчик – не имело значения, надо было проследить за нашими денежками. Я выскочила из парадного, на глазах у какой-то внезапно вывернувшей из подворотни и чрезвычайно изумленной моим поведением парочки влезла в урну и, обнаружив, что денег в ней нет, резво припустила следом за бомжем. Выскочив из дворика, повертела головой в поисках Инки и, как и было между нами условлено, вытащила носовой платок и три раза отерла им лоб. Это означало: деньги взяты, я иду по следу того, кто их взял, а Инка может присоединиться ко мне. Два раза означали бы: ей следует держаться в отдалении; а один – произошло нечто непредвиденное и можно кричать «караул».
– Где он? – присоединившись ко мне, поинтересовалась Инка.
– Вон! Впереди в синих штанах. Чешет с авоськой под мышкой, – махнула я (по всем правилам конспирации) в противоположную сторону.
Инка в недоумении вытаращилась. Потом заявила:
– Это же какой-то урод, а ты обещала, что будет красавец.
– Ну знаешь, – рассвирепела я, – на тебя не угодишь. Хорошо, что хоть такой есть. Следи за ним лучше, твои денежки у него.
– А-а... – протянула Инка, моментально преисполняясь уважения к бомжу. – Тогда ладно.
Следом за бомжем мы прошли зимний стадион, прошли здание цирка и вышли к Фонтанке. Бомж особо не торопился, а народу на улицах было мало – начал накрапывать дождь, и хорошую погоду метеоцентр обещал только через месяц с лишним. Конечно, мы с Инкой изо всех сил делали вид, что просто наслаждаемся прогулкой, но на ветру и под мелким дождиком наши потуги выглядели довольно жалко.
– Долго он еще намерен таскаться? – проворчала Инка, которая в легкой кожаной куртке здорово мерзла. – Чего он ищет?
Словно в ответ на этот вопрос бомж подошел к решетке Летнего сада и начал ее рассматривать.
– Не дай бог, полезет в сад, – простонала Инка; кроме короткой куртки, на ней были туфли на шпильках плюс длинная юбка.
Бомж в садик не полез. Он просунул руку сквозь решетку и положил авоську с нашими деньгами прямо на грязную землю. Затем, оставшись налегке, продолжил свой путь; причем выглядел при этом более счастливым, чем несколько минут назад, когда являлся обладателем солидной суммы в долларовом эквиваленте! Определенно, не деньги делают человека счастливым.
– И что нам теперь делать? – вывел меня из раздумий голос Инки. – Он деньги оставил, а где же тот, который их заберет? Когда он появится? Я, между прочим, до костей уже продрогла. К тому же набережная просматривается в оба конца. Спрятаться негде.
– Давай прогуляемся по ней разок-другой, – предложила я. – Авось кто-нибудь и объявится.
И мы мужественно стали гулять под проливным дождем в первом часу ночи, стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны.
– Скверная погода, – в шестой раз сказала я, когда в дальнем от нас конце набережной, почти у самой Невы, показалась человеческая фигура.
– Сделаем вид, что мы ловим тачку, – сказала Инка, и, стоя на мостике, мы принялись ловить машины, попутно наблюдая за тем человеком, который приближался к нам.
Двигался он неторопливо, и мы уже утомились отбиваться от настойчивых предложений отвезти нас на край света и завалить там белыми «Мерседесами». Наконец неизвестный наклонился к решетке, пошарил за ней и что-то поднял с земли. Инка подавилась сигаретным дымом. После чего рявкнула в лицо остановившегося водителя:
– Проваливай, мужик, нам в другую сторону и вообще не до тебя сейчас.
Притормозивший водила вздрогнул и поспешно газанул.
– Побежали за ним, – сказала Инка. – Наверняка это он – убийца.
Я поежилась от ее слов, но, списав все на плохую погоду, побежала следом за ней. Так мы и бежали вдоль набережной за тем типом, который подобрал авоську. В итоге выбежали на набережную Невы. Здесь нашего типа ждала невзрачная с виду «семерка», в которую он и уселся. А нас никто не ждал, кроме Родионова. Вернее, Родионов тоже ждал не нас, а просто проезжал мимо, но мы к нему все равно сели, как он ни возражал и ни сопротивлялся.
