– Чушь ты несешь, – заявила я ей. – Тебе просто не хочется, чтобы Ян снова оказался под подозрением. Ты в него влюбилась.
– Вот еще! – с подозрительной горячностью воскликнула Инка, но потом смутилась, замолчала. Посмотрев в сторону, со вздохом признала:
– Ты права. Мне и в самом деле не хочется, чтобы это оказался он. Но это не значит, что я в него влюбилась, заруби себе на носу.
– Хорошо-хорошо, – поспешно согласилась я. – Но спросить у него не мешает.
Мы отправились разыскивать Яна, но вместо него наткнулись на отца Серафима, который с плохо скрываемой радостью заявил, что Яна накануне отправили на Подворье, которое находится неподалеку от острова, но все-таки достаточно далеко, чтобы нам туда добраться. А вернется Ян не скоро, так как работы там по росписи стен много. В общем, было понятно, что мальчика отправили подальше от нашего опасного влияния. Интересно у них получается: попытка убийства человека не пачкает, а если он тесно общается с девушкой, то уже осквернен. Зато стало ясно, каким образом на остров попала наша ночная гостья. Ее доставили на моторке, на которой потом отправили Яна.
Теперь предстояло решить, куда нам лучше податься: в город, чтобы допросить Светлану, или разыскивать Яна. Проблему решали втроем, точнее, вдвоем, так как Лешку после получаса мучений мы от обсуждения отстранили. Сделано это было по причине полной невозможности вытащить его из состояния глубокой задумчивости, в которую он периодически погружался и откуда выныривал в состоянии полной некомпетентности, так что заново приходилось вводить его в курс дела, а времени на это уходило столько, что мы плюнули и оставили его в покое.
В данный момент он обдумывал несправедливое, как он утверждал, обвинение в поджоге кухни. Это ему было вдвойне обидно, потому что не далее как второго дня его уже допрашивал с пристрастием лично настоятель по поводу ведра, в котором кисли какие-то уникальные бактерии, предназначенные для сыроварни. Бактерии стоили огромных денег и многолетних слезных просьб самого настоятеля. И вот когда эти драгоценные бактерии прибыли на остров, их постигла страшная участь. Они оказались в поилке у коров. Леша уверял, что там был специальный состав, который он приготовил, чтобы повысить удойность поголовья. А настоятель в ответ весьма ехидно поинтересовался: что входило в состав и можно ли ожидать, что выживет хотя бы одна скотина? Спросил также, не захочет ли Леша возместить убыток. Видимо, над этой проблемой в данный момент и размышлял Лешка, поэтому наши ему были до лампочки.
– Если мы отправимся расспрашивать Яна, а он все-таки окажется преступником, то мы его спугнем, – поделилась я с Инкой своими соображениями. – Но, с другой стороны, если преступница Светлана, то мы ее тоже своими вопросами спугнем.
– Да милиция уже наверняка поговорила с ней, и не один раз, – пренебрежительно отмахнулась Инка. – Так что наше появление спугнуть ее не сможет. А вот покрутиться вокруг нее и побольше узнать про тех людей, которые ее окружают, было бы очень неплохо. К тому же Леша может еще разок зайти к ней в гости и на этот раз проявить интерес к семейному альбому.
– Если милиция заходила к Светлане, то и фоторобот Яна они ей тоже показывали, – сказала я.
– Что ты говоришь?! – возмутилась Инка. – Поставь себя на ее место. Приходят к ней люди, показывают ей портрет близкого человека и начинают расспрашивать о нем. Ясно, что ничего хорошего он не сделал. Как бы ты поступила на месте Светланы? Выложила бы им всю правду?
– Что ты?! – ужаснулась я. – За кого ты меня принимаешь? Я бы долго и внимательно всматривалась в портрет, а потом призналась бы, что он мне и в самом деле кого-то смутно напоминает, но никак не могу вспомнить кого. И осторожно попыталась бы выведать, в чем этого человека подозревают.
– Вот и она поступила бы так же, – с торжеством закончила Инка. – Поэтому милиция может по-прежнему пребывать в счастливом неведении относительно связей Светланы с преступником.
– Ну хорошо, – продолжала сомневаться я, – но ведь они могли показать портрет не только Светлане, но и ее соседям, родителям и друзьям. Почему бы тем не узнать его? Соседи обычно охотно делают такого рода гадости.
– Так они могли его и не видеть никогда в жизни, – просветила меня Инка. – Светлана могла встречаться с Яном где-нибудь вне дома.
– Просто конспирация какая-то получается, – восхитилась я. – Это уже не Светлана, а шпионка мирового масштаба. Очень рассеянная, правда. Оставила фотографию в альбоме, где ее может увидеть всякий, в том числе и милиция. В случае обыска в квартире.
* * *
Мы бы так еще долго колебались, если бы не наша новая соседка по комнате. Она упорно вела ночной образ жизни, что при полном отсутствии в вечернее время электричества на острове нервировало. Мы с Инкой нарочно пришли домой попозже, надеясь, что наша соседка спит. Ничего подобного. Она читала при свече, которую при виде нас немедленно загасила. Думаете, что после этого она легла спать? Да ничего подобного. Она развила бурную деятельность, даже замочила свои чулки в тазу с водой, за которой не поленилась сходить на улицу, где был кран. Потом ходила за сильно воняющим хлоркой порошком, который стоял в коридоре. Простирав чулки и еще что-то, она, решила, что с таким трудом добытая прекрасная мыльная вода не заслуживает того, чтобы ее просто вылили, и вымыла пол в комнате. После этого выяснилось, что воды еще вполне достаточно, и она отправилась мыть пол в коридоре. Уже давно перевалило за полночь, но нашу тетку это ни капельки не смущало. Все наши намеки на позднее время и невыносимый запах она пропускала мимо ушей.
– Это какой-то кошмар! – простонала Инка, убедившись, что все окна заделаны намертво и ночь нам придется дышать хлоркой. – По-моему, она решила нас извести.
Вернувшись в келью, тетка взяла свой плащ и отправилась гулять, подтвердив справедливость Инкиных слов.
– Оставила нас тут задыхаться от вони, а сама свежим воздухом пошла подышать, – подытожила итог Инка.
– Но чем она может заниматься в такое время? – терзалась я. – Работать в темноте не удобно, читать – тоже, даже просто ходить опасно, того и гляди ногу подвернешь.
– Может быть, она тайком копает грядки или шпаклюет стены? – предположила Инка. – А что касается того, что ночью, так, может, ей ночью прохладней.
– А ест она что? – поинтересовалась я. – Ты ее видела днем в трапезной? Или, если на то пошло, хоть где-нибудь ты ее видела?
– Нет, – призналась Инка. – Но я и не присматривалась.
– А я присматривалась и хочу сказать, что за целый день я ее ни разу не видела.
– Так надо за ней проследить! – воодушевилась Инка. – Все равно спать невозможно.
Я с ней была согласна. Мы тут же выскользнули из своих кроватей и, крадучись, вышли на улицу. Тут было немного светлей, чем у нас в келье, и, уж конечно, значительно свежей. Тетки пока видно не было, и мы просто пошли вперед.
