– А почему мне должно это казаться подозрительным? – очень удивилась Зоя. – Я только жалею, что со всеми хлопотами забыла у нее спросить, чего же она хотела. А так – ничего подозрительного. В одном же институте работаем, у нее могли возникнуть какие-то проблемы.
– А я давно хотела тебя спросить... – вспомнила я о том, что мучило меня с того самого момента, когда мы поняли, что умирающая женщина – это тетка Вера. – Когда ты сидела возле тетки Веры в садике, она еще была в сознании? Она ничего перед смертью не говорила?
– Она бредила. Мне врач потом все объяснил. Я даже в милиции не стала говорить, потому что сначала забыла об этом, а потом уже мы с майором поцапались, и у меня тем более не было никакого настроения идти к нему.
– И что она сказала? – насторожилась Инка. – Только дословно.
– Вера прошептала: «Она сказала, что встретимся у тебя».
– У кого «у тебя»? – заволновалась я. – Она тебя узнала?
– Как она могла меня узнать в таком состоянии? – возмутилась Зоя. – У нее голова была прострелена, и все лицо в крови. Она ничего не видела. Говорю же, предсмертный бред.
– Я думала, что бред бывает только при высокой температуре, – заявила Инка. – А ведь в садике было холодно, вы сами говорили.
У тетки Зои сделалось каменное лицо, какое у нее всегда бывало, когда кто-то при ней говорил или делал глупость.
– Жаль, что она вас по имени не назвала, – продолжала развивать свою мысль Инка. – Тогда все было бы ясно.
– И еще чтобы убийцу тоже назвала по имени и фамилии и дала бы полный перечень его примет, тогда тоже было бы все ясно, – съехидничала тетка.
– А убийца был с нами на острове, – неожиданно заявила Инка.
Тетка вздрогнула и выронила свою чашку.
– Правда, был, – подтвердила я. – Только он, клянется, что не убивал. Ты прости, я забыла тебе сразу об этом рассказать, но я уже привыкла считать, что он ни при чем.
– Теперь я точно вижу, что ты – в бабушкину породу. Все вы безголовые, – рассвирепела Зоя. – Надо же такое скрыть! Мы тут от страха трясемся, не знаем, как тебя от убийцы уберечь, а ты с ним все последние дни провела и даже не потрудилась сообщить об этом. Да к тому же делаешь вид, что в этом нет ничего особенного. Ты матери-то небось еще ничего не рассказала? – догадалась Зоя.
– Мы с ней еще не разговаривали, – пояснила я, потупившись.
– Это какой-то кошмар, – констатировала тетка. – Немедленно звони ей. Она места себе уже третий день не находит. Почему ты ей не звонишь? Ведь она уже могла поехать в тот монастырь. И почему она говорила про женский монастырь? Ты ведь ей говорила про какой-то, который на границе с Эстонией. Ты что, ее обманула? Ты там не была?
– Была, – сказала я, набирая мамин рабочий номер. – Но не задержалась. А она и в самом деле думала туда поехать? Как неудобно получится.
– Неудобно – не то слово, – заявила тетка. Увы, наши опасения подтвердились: на работе мамы не оказалось; там сказали, что она уехала искать дочь, то есть меня. Надежды, что мама отправится на поиски с завтрашнего утра, а сегодняшний день посвятит сборам, не оправдались. Бабушка сразу же разбила мои робкие надежды.
– А мама уехала еще с утра к тебе! – воскликнула бабушка, как только поняла, с кем говорит. – Ты ее дождись.
– Хорошо, – пообещала я бабушке, чтобы зря ее не волновать. – А куда она поехала?
– Говорю же, к тебе, в Эстонию.
– Я скоро приеду, – сообщила я бабушке, порадовав ее этим; если бы она знала, насколько скоро, то так бы не радовалась.
– Мама уехала за мной, – сказала я. – Причем поехала не на остров.
– И очень хорошо! – утешила меня Инка. – А то бы она там столкнулась с майором. А так – приятно проведет время и вернется.
– Ты не знаешь мою маму, – заявила я. – Когда мама узнает, что нас в монастыре нет, она отправится на остров, а когда выяснит, что нас и там нет, то точно решит, что нас умыкнул какой-нибудь монашествующий орден и держит где-нибудь в мрачных подземельях. Как же, получить такое сокровище, даже целых два сокровища. Вот самое безобидное, что она себе вообразит! А немного подумав, переключится на что-нибудь более приземленное, например, вообразит, что нас держат в надежде получить выкуп, может, решит, что мы утонули в Ладоге, когда пошли купаться, а монахи скрывают. Или подумает, что мы чем-то провинились в монастыре и нас отправили искупать свою вину куда-нибудь на Соловки или в Иерусалим.
Зоя утвердительно кивала головой, пока я перечисляла все ужасы, которые может вообразить моя мамочка. Когда касается меня, воображение у нее разыгрывается не на шутку. Инка хихикала, на мой взгляд, – очень глупо.
– А когда она увидит на острове майора и Яна, то наверняка решит, что он до меня все-таки добрался и прикончил, а тебя, Инна, тоже прикончил, просто за компанию. Хорошо еще, если майор вмешается и удержит ее, а то она бедного мальчика задушит, пользуясь тем, что он к тому времени будет уже в наручниках.
* * *
В полном упадке моральных сил я отправилась к бабушке. Очень не хотелось тащиться домой, где к тому же никого не было.
– Бабушка, – прорыдала я, когда она открыла дверь. – Я вернулась!
– А мама? – спросила бабушка.
– Она в монастыре, – пояснила за меня Инка, так как моих сил хватило только на то, чтобы доползти до дивана и предаться на нем самобичеванию.
Терзалась я страшно представляя все те жуткие вещи, которые мама, должно быть, уже вообразила себе или вообразит в ближайшее время. Я готова была убить себя за то, что не выкроила минутки, чтобы позвонить маме сегодня с утра или вчера вечером. Черт бы побрал эту зловредную Веркину семейку, одни неприятности от них! Инка тем временем взяла инициативу в свои руки и быстро поладила с бабушкой.
– Как это ужасно, когда родные не понимают друг друга, – грустила она специально для моей бабушки. – Вот как моя мама и я.
После этого последовала длинная и полная душераздирающих подробностей повесть, которая несколько развлекла меня и очень увлекла бабушку – она обожала слушать повести, исполненные в миноре.
– И наши отношения были так плохи, что хуже и не придумать, а теперь я понимаю, что во многом была не права, но ничего уже не изменить. И это самое страшное, что может быть, – закончила Инка и коварно добавила фразу, из-за которой, ручаюсь, и завела всю эту бодягу:
– По сравнению с этим даже ссоры близких друзей, которые порой длятся годами, выглядят пустяком. К тому же бывшим друзьям легче помириться и забыть обиды, так как они могут сделать это только для вида.
– Совершенно верно! – вдохновенно воскликнула бабушка. – Я тоже всегда считала, что худой мир лучше доброй ссоры. И всегда настраивала Зою на то, чтобы она помирилась с Верой. Но она и слышать не хотела.
