– Но она ведь поссорилась не только с Верой, но и еще с одной своей подругой, кажется, Любой. Я не ошибаюсь, с Любой?
«У, ехидна! – подумала я. – Еще бы ты ошибалась. Только об этой зловредной Любе и мечтала поговорить с моей бедной и ничего не подозревающей бабулей».
– Да, была и Люба, – подтвердила бабушка. – Только Зоя с ней не ссорилась. Просто, знаете, бывает так, что людям приходит время расстаться. Вот и у них получилось так же. Появился Слава, потом родился Вася, и у Зои изменились интересы, а Люба так и осталась в старых девах и к тому же Славу не одобряла. Считала, что Зоя должна была найти себе кого-нибудь получше. Я ее вполне понимаю. Люба мне всегда нравилась, поэтому я ее и пригласила к нам в гости, когда она звонила. Мечтала, что все будет по-прежнему, придут Зоины подруги, и за общей беседой забудутся былые разногласия. Поэтому я Любу и Веру пригласила, хотя знала, что Зоя рада не будет. Но это же мой праздник, в конце концов! – воинственно закончила бабушка и посмотрела на нас, готовясь отразить наши доводы против; но мы и не думали ни о чем подобном.
– Так это ты пригласила тетку Веру?! – воскликнула я, но это только называется, что воскликнула, на самом деле я заорала так, что люстра закачалась. – Вот почему она оказалась в садике! А чего же ты молчала?
– А разве никто не знал? – удивилась бабушка. – Она мне сказала, что слышала, будто мы отмечаем мое рождение, и будет рада меня поздравить лично. Так сказала, словно ее уже пригласили. Я решила, что ее позвала Таня или даже Слава, он тоже знал про размолвку и считал, что не дело, так долго откладывать разговор. Он считал, что Вера должна выплатить Зое хотя бы половину из того гонорара, который она получила за статью, опубликованную в иностранном журнале. Таня тоже так считала. Вот я и подумала, что они ее пригласили, удивилась только: почему меня не спросили? Но потом решила, что мне, должно быть, говорили, только я со своим склерозом позабыла.
Я заверила бабушку, что никому и в голову не приходило приглашать тетку Веру и что об этом можно было бы догадаться по тому, когда мы нашли ее в садике. Но бабушка сказала, что мы вполне могли притворяться – специально для милиции; кому же захочется, чтобы тебя заподозрили в том, что ты пригласил гостью, а гостью убили возле самого дома, да еще к тому же ты ее сам и нашел.
– А мне вы побоялись сказать, зная, что голова у меня дырявая, могу и ляпнуть чего не к месту, – закончила бабушка.
Мне оставалось только мысленно простонать и снова мысленно вернуться к своей маме, которая, должно быть, уже подъезжала к Пюхтице.
* * *
Мама и в самом деле уже стучалась в дверь настоятельницы.
– Хочу видеть свою дочь, – весьма грозно довела она до сведения настоятельницы цель своего визита.
– Милости просим, а кто вы? И почему вы уверены, что ваша дочь у нас?
Мамины опасения начали оправдываться.
– Дочь сказала, что едет сюда. И не одна, а с подругой. Они приехали из Питера, специально чтобы пожить у вас. Так где же им быть еще?
– А! – вспомнила настоятельница. – Только их у нас нет. Они уехали.
Мама почувствовала себя так, словно наяву сбывались самые страшные ее кошмары. Разумеется, эта особа, корчившая из себя праведницу, уже давно продала обеих девочек каким-нибудь мрачным южанам или мафии, занимающейся подпольной поставкой молоденьких девушек в публичные дома Турции. Что делать? Бежать в милицию? Тут у хитрой бабищи наверняка все схвачено и за все заплачено, только время потеряешь. Нет, надо вызывать подмогу из Питера. Пока мама прокручивала в голове план, в который входил захват в плен самой настоятельницы и всего ее ближайшего окружения, настоятельница, которая не догадывалась о своей ужасной участи, доброжелательно продолжала:
– Они поехали с отцом Серафимом. Не беспокойтесь, они уже давно должны были добраться до места. Хотите, мы им позвоним?
Мама нерешительно кивнула, не веря в такой счастливый исход дела. Настоятельница, набрав несколько цифр на своем телефоне, уже через несколько минут разговаривала с отцом Серафимом. Разговор был весьма приятным для них обоих – до тех пор, пока не выяснилось: обе девочки остались в Коневском монастыре, а с ним, отцом Серафимом, ехать отказались, чем очень его огорчили.
– Видите, ваши девочки в надежном месте, – ободряюще улыбнулась маме настоятельница, которую от немедленной расправы спасло только то, что она предложила позвонить на остров и поговорить с настоятелем.
Отец Назарий к телефону не подошел, но бабка, которая печатала что-то на компьютере у него в келье, сказала, что он и не нужен.
– Я прекрасно помню обеих, – заявила бабка, очень гордая своей осведомленностью. – Они тут живут, а с ними еще один кудрявый мальчик, на редкость не от мира сего. Руки у него не из того места растут. Такой интеллигентный, но полных лопух. Зовут Леша, вы такого знаете?
Мама такого отлично знала, и тот факт, что Леша тоже на острове, убедил ее лучше всяких клятв: тетка на другом конце провода не врет и ее дорогая девочка и в самом деле находится на острове. Однако поехать и проверить лично не помешало бы.
– Я поеду на остров, – решительно заявила мама. – И вы меня не отговаривайте. Я у вас все равно не останусь.
У настоятельницы и в мыслях не было задерживать беспокойную мамашу у себя, наоборот, она прикидывала, как бы половчей и побыстрей от нее избавиться.
– В таком случае вам очень повезло, – заявила она. – У нас как раз сегодня группа из Приозерска, они вас доставят почти до места. Там вам надо будет только с божьей помощью найти катер, на котором вы поплывете на остров.
В итоге во Владимирскую бухту мама попала одновременно с майором Жирковым, который вознамерился лично руководить задержанием опасного преступника, скрывающегося, по сведениям майора, на острове. Подъехали они к бухте с разных сторон и друг о друге не подозревая. Майор предвкушал сладкий миг триумфа, а мама тоже предвкушала. Тем неприятней им обоим было столкнуться нос к носу возле утлой яхточки, хозяину которой было ровным счетом плевать, куда плыть, лишь бы платили. Мама собиралась арендовать яхту для своих нужд, но милицейский катер, стоявший на приколе рядом с яхточкой, выглядел значительно солидней. Разумеется, мама передумала плыть под парусом и отправилась вместе с майором. Правда, тот пытался протестовать, но мама живо напомнила ему, что из-за его неверия ее дочка вынуждена ютиться по монастырям, спасая свою жизнь, на которую родной милиции наплевать. Так как говорила она об этом очень громко, то майор решил, что лучше уж взять ее с собой, чем объясняться потом всю жизнь с коллегами, которые и так смотрели на него неодобрительно.
– Только я вас умоляю, не устраивайте сцен, – сказал майор, когда катер уже отплыл на солидное расстояние от берега. – Мне предстоит задержание, и если вы хотите при этом присутствовать, то сделайте милость, но только молча. Не хватало еще стрельбы.
