Сталин также распорядился увеличить фотографию Нади, на которой она запечатлена на даче в Зубалово с шалью на плечах (она на этой фотографии выглядит счастливой и радостной), и повесить ее в своей кремлевской квартире
[221]. Позднее, ближе к концу своей жизни, он распорядился увеличить еще две фотографии Нади. Одну из них он поместил в своем кабинете в Кремле, а вторую – в спальне своей дачи в Кунцево
[222]. Уже старея, Сталин все еще вспоминал о трагической смерти своей жены. Он вспоминал о ней чаще всего в разговорах с дочерью, а также – один раз – мрачно упомянул об этой смерти в разговоре с Серго Берией.
Во время войны этот сын Лаврентия Берии, приехав с фронта, привез Светлане Аллилуевой в качестве подарка трофей – пистолет. Сталин, узнав об этом, немедленно вызвал его к себе. Это был первый раз, когда юного Берию вызвали к вождю и он разговаривал с ним наедине. «Это ты Светлане револьвер подарил? А знаешь, что у нас дома с оружием было? Нет? Мать Светланы в дурном настроении с собой покончила…»
Серго Берия был ошеломлен: он знал, что мать Светланы умерла, но о самоубийстве никто у него дома никогда не говорил.
«Ладно, иди, но за такие вещи вообще-то надо наказывать»
[223].
Вторая революция
Именно в этот трагический период своей личной жизни Сталин проводил собственную революцию. В конце 1920-х – начале 1930-х годов он встряхнул матушку Россию так, что она зашаталась до самых своих глубин. Решалась судьба Советского Союза как государства. Все началось с пробуксовок в проведении «новой экономической политики»: крестьяне стали все чаще и чаще отказываться поставлять зерно в города.
Раздел земель в усадьбах, принадлежавших раньше помещикам, на небольшие участки и передача их крестьянам обеспечили большевикам в 1917–1919 годах поддержку со стороны крестьян. Сталин, которого уже давно называли «отцом крестьян», еще в 1906 году выступил против ленинского плана национализации земли, ратуя за ее раздел между крестьянами. Однако после нескольких лет проведения политики «военного коммунизма» и затем «новой экономической политики» способность сельского хозяйства кормить городское население существенно снизилась. Зажиточные земледельцы, которых называли «кулаками», запрашивали за свою продукцию слишком высокую цену, превышающую покупательную способность городских жителей. Сталину стало известно об этой проблеме еще в 1926 году. В письме, адресованном Молотову и датированном 16 сентября, он ругал тех, кто пытался нажиться на НЭПе, предлагал сместить и предать суду нарушителей ценовой политики и требовал «дать циркуляр партийный о том, что эти нарушители являются врагами рабочего класса и борьба с ними будет беспощадная». Он настаивал на этом своем предложении: «Поймите, что без таких мер мы проиграем кампанию в угоду нэпмановским элементам […]. Без этих мер – зарез»
[224]. Ситуация, сложившаяся с поставками продовольствия из сельской местности в города, могла привести к бурным проявлениям недовольства со стороны городского рабочего класса, на который опиралась Советская власть. Столкнувшись с данной проблемой и с вытекающими из нее многочисленными «пробуксовками» в функционировании экономики, Сталин, подчиняясь давлению со стороны тяжелых реалий, решил принять радикальные меры. Он со свойственным ему прагматизмом затеял своего рода вторую революцию, которая стала еще более грандиозной и бурной, чем революция 1917 года. Ее результатом стала быстрая индустриализация страны и «сплошная коллективизация» сельского хозяйства, заставившая мужика перейти от деревянного плуга к трактору и обязавшая миллионы неграмотных людей начать ходить в школу
[225].
Осознавал ли он, к какому насилию и к каким массовым трагедиям приведут затеянные им дела? Он ведь в 1925 году решительно выступал против тех, кто хотел разжечь «классовую борьбу в деревне». В то время он еще полагал, что можно лишь постепенно и лишь в определенной степени провести коллективизацию только части сельского хозяйства. Он тогда также считал, что крестьяне и сами начнут выступать за коллективизацию, поскольку поймут, что она может быть для них очень даже выгодной. Их жизнь улучшится, и они отнюдь не станут жалеть о том, что расстались со своими маленькими индивидуальными хозяйствами.
С течением времени зерна производилось все меньше и меньше – а значит, уменьшались и возможности его экспорта за валюту, необходимую для проведения индустриализации. Кроме того, возникала угроза повсеместного голода. Сталин оказался в замкнутом круге: чтобы развивать коллективные формы ведения сельского хозяйства, он нуждался в мощной промышленности; чтобы создать мощную промышленность, он должен был опираться на коллективное сельское хозяйство. Он решил разорвать этот замкнутый круг при помощи силы. Сталин не видел для себя иного пути, если не желал изменить, как он говорил, своему «делу» – трансформации утопии в реальность – и построить социализм, который опередил бы по своим достижениям капитализм.
Сталин начал с того, что вернулся к политике «военного коммунизма». В сельскую местность были направлены «отряды рабочих», которым поставили задачу обыскать крестьянские хозяйства и забрать припрятанное крестьянами продовольствие. Тем самым методы внеэкономического принуждения, за которые в свое время ратовал Троцкий, стали широко применяться и Сталиным
[226]. Такая политика поначалу дала положительный результат: в январе 1928 года объем закупок зерновых культур превысил показатели предыдущего года. В 1929 году было собрано еще больше зерна. Чтобы заручиться поддержкой бедных крестьян, Сталин заявил, что в каждой деревне 25 % конфискованного зерна будут разделены между ними. Однако большинство крестьян-середняков отнеслось к аграрной политике властей отрицательно. В середине 1929 года Сталин внезапно начал всеобщую коллективизацию сельского хозяйства, призывая «ударить по кулачеству, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс». Он, можно сказать, объявил кулакам войну. «Политика коллективизации была страшной борьбой», – скажет он Уинстону Черчиллю десять лет спустя. По мере того как он проводил политику коллективизации, росло число ее противников: оно достигло десяти миллионов. «Это было что-то страшное, это длилось четыре года, но для того, чтобы избавиться от периодических голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами». Однако крестьянам этого не хотелось, потому что данная трансформация сопровождалась для них утратой их собственной земли. И тогда все те, кто выступал против, «были уничтожены своими батраками», как объяснит Сталин Черчиллю, вызвав у него удивление
[227].
