Но теперь все это забыто. У нас случилось событие, важность которого трудно переоценить.
Напишу обо всем по порядку.
Некий мистер Грант с сыном Сайласом недавно вернулись из Далмации и привезли с собой несколько тюков одежды. Они портные. Несколько дней назад у мистера Гранта-старшего появились симптомы какого-то странного заболевания: лихорадка, очень высокая температура, тошнота и бред. Его врач не смог определить болезнь, и, когда он пришел, чтобы еще раз осмотреть больного, у мистера Гранта по телу уже пошли темные пятна и нарывы. Они превратились в ужасные язвы. Все это очень похоже на бубонную чуму, которой не видели в Англии с начала этого века.
Он умер в считанные часы.
Возможно, об этом бы забыли, но через очень короткое время после смерти отца те же симптомы появились у Сайласа Гранта.
На этот раз диагноз не вызывал сомнений: чума. Ужас охватил всю округу, потому что, когда болезнь такого рода попадает в страну, никто не знает, как широко распространится эпидемия.
И вот, за изумительным цыпленком миссис Мастерс мы принялись обсуждать это странное происшествие.
Магнус, как обычно, взял нить разговора в свои руки. Он долго рассказывал о Великой лондонской чуме 1665 года, которая имела огромные последствия для всей страны. После того большие эпидемии прекратились, потому что, говорил Магнус, она преподала нам хороший урок, а именно: мы узнали, что главные причины распространения болезни – нечистоплотность и плохо работающая канализация.
– Лишь дважды в этом веке чума побывала в Западной Европе, – сказал он. – Вышла она из России и Венгрии и распространилась до самой Пруссии и Швеции. И если уж чума приходит, искоренить ее очень трудно. Позже случилась вспышка в Южной Франции… Довольно близко к нам, надо сказать. Во время русско-турецкой войны была отмечена еще одна вспышка, и это все лишь чуть больше двадцати лет назад. Потом она снова появилась в Далмации.
– Откуда и вернулись Гранты, – напомнила я.
– Люди к этому относятся очень серьезно, – заметил мистер Мастерс.
– И правильно делают, – добавил Магнус.
Пока мы беседовали, пришел Джон Дент, один из наших рабочих, и сообщил, что только что услышал: Сайлас Грант умер.
– Две смерти, – мрачно произнес мистер Мастерс. – Это серьезно.
– Говорят, зараза была в тюках одежды, которую они привезли, – сказал Джон Дент.
– Вполне вероятно, – заметил мистер Мастерс.
– Их нужно сжечь, – серьезно произнес Магнус.
– Все боятся к ним прикасаться, – пояснил Джон Дент. – Они все лежат в одной комнате над мастерской. Они хотят сжечь все постельное белье, но к тюкам никто не решается даже близко подойти. Они хотят заколотить комнату. Думают, это поможет.
– Как странно! – воскликнула я. – Я думала, зараженные вещи лучше сжигать.
– Сама комната может быть заражена, – возразил мистер Мастерс. – Пожалуй, они правы.
– Что ж, если больше никто не заболеет, значит, они приняли правильное решение.
Все это не шло у меня из головы.
За обедом я рассказала об этом мачехе. Десмонд Фезерстоун обедал с нами. Особого интереса они не проявили. Мне показалось, их занимало что-то другое.
4 февраля
Хорошие новости. Сегодня, приехав в мастерскую, я почувствовала, что Магнусу не терпится поговорить со мной наедине. Я всегда угадываю его настроение, между нами существует какая-то особенная связь. Я уверена, что мы можем читать мысли друг друга.
Он шепнул мне:
– Завтра я еду в Лондон. Мистер Мастерс хочет навестить каких-то людей и думает, что мне стоит поехать с ним. Там я все разузнаю о нашей поездке и куплю билеты, чтобы все было готово.
– О Магнус, это же чудесно! – воскликнула я.
– Осталось совсем немного подождать, – он поцеловал меня.
После этого я уже с трудом понимала, что говорят вокруг.
Вернувшись домой, я пошла прямиком к себе. «Нужно приготовиться», – подумала я. Впереди еще остаток месяца. К счастью, февраль – самый короткий месяц. Да, он короче остальных всего на несколько дней, однако каждый день мне сейчас кажется веком.
Но уже скоро…
Я так счастлива, так взволнована. Порой мне кажется, что я выдаю охватившее меня нетерпение, и недавно я убедилась в этом, когда Фредди сказал мне:
– Ты чему-то радуешься, Анна Алиса.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовалась я.
– У тебя лицо радостное, – ответил он.
Я сжала его руку, и он спросил:
– Это секрет?
– Да. Но ты скоро узнаешь.
Он наклонил голову и рассмеялся. Он любит секреты.
– А когда я узнаю?
– Скоро…
Потом я вспомнила, что должна буду расстаться с ним, и мне стало грустно.
Больше Фредди об этом не говорил, но весь день я ловила на себе его любопытные взгляды, и он незаметно улыбался, когда наши глаза встречались, как будто мы были заговорщиками.
Теперь я корю себя за то, что рассказала ему. Никто не должен знать о наших планах, даже Фредди.
Завтра рано утром Магнус уезжает.
После того как я написала это, я спрятала дневник и приготовилась ложиться. Спать мне совсем не хотелось. Я все строила планы, думала, что нужно взять с собой. Уже перевалило за полночь, но я не могла заснуть. А потом неожиданно услышала, как скрипнула половица. Кто-то ходил этажом ниже. Должно быть, мачеха. Ее комната располагалась под моей.
Я прислушалась. Крадущиеся шаги. Посмотрела на драгоценный ключ. Он торчал из двери, вселяя надежду на безопасность.
Я встала, подошла к двери и приложила к ней ухо.
Да, кто-то крадучись шел по коридору внизу.
Очень тихо я повернула ключ, отворила дверь и выглянула. Никого не увидев, я на цыпочках прокралась к перилам лестницы. По стенам перемещалось тусклое пятно свечного света. Свечу нес Десмонд Фезерстоун. Шел он босиком и был в свободной ночной рубашке. Я увидела, как он открыл дверь спальни мачехи и вошел.
Я отступила на шаг. На моих глазах произошло нечто значительное.
Схватившись за перила, я попыталась понять смысл произошедшего. Они – любовники.
Может быть, ему понадобилось сказать ей что-то срочнее? Ерунда. Он вошел туда с таким видом, как будто делал это каждый день. Он даже не постучал. К тому же, о чем можно говорить среди ночи?
Меня охватила дрожь.
Я почувствовала, что нужно подождать и посмотреть, что будет дальше, поскольку понимала, как это важно.
Я простояла там до трех часов, но он так и не вышел.
Значит, я не ошиблась.
