Преисполнившись решительности, я поскакала в поселок.
На Фелисити я не смотрела, чтобы не поддаться слабости. Мы привязали лошадей и вошли в трактир.
У стойки я спросила, можно ли заказать места на ближайший дилижанс.
На субботу все места были раскуплены. Уехать можно было только в понедельник.
– Что берем, мисс? Два места?
Я посмотрела на Фелисити. Она покачала головой.
– Одно, – сказала я. – одно место на понедельник.
Выйдя из трактира, я испытала огромное облегчение. Но чувство это было пронизано грустью и волнением, потому что, спасаясь сама, я оставляла Фелисити.
Еще два дня – и я буду свободна! Суббота, воскресенье, а потом и понедельник. Нужно будет приехать в поселок пораньше, чтобы не опоздать на дилижанс.
Из-за багажа придется просить Слима, чтобы он меня отвез. Он не откажет.
На Фелисити лица не было. Я попыталась ее утешить, но она только произнесла:
– Вы уезжаете. Как же я без вас?
– Еще не поздно, – сказала я ей. – На дилижансе пока есть места.
Но она отказалась.
Я заранее занялась сборами и спросила Слима, сможет ли он в понедельник утром отвезти меня в поселок. Он ответил, что сделает.
Миссис Макен сказала:
– Так, значит, вы покидаете нас.
Я не была уверена, что смогу с ней разговаривать после того как увидела, что она заходила в комнату с балконом. За то, что он ходил к ней по ночам, я ее почти не винила, поскольку давно поняла, какие их связывают отношения. Но то, что она приходила к нему, когда в той же комнате находилась Фелисити, вызывало у меня отвращение.
Я холодным тоном ответила:
– Да. Я и не собиралась здесь надолго задерживаться.
– Миссис Грэнвилл, несомненно, уговорила вас остаться.
– Разумеется, я осталась, чтобы быть с ней.
– Она такое робкое существо.
– Здесь все слишком не похоже на то, к чему она привыкла.
– Саванна не место для леди.
Я поднялась к себе, чтобы продолжить собирать вещи. После сегодняшней ночи останется всего одна, повторяла я себе. Мне очень хотелось вернуться в Сидней. Приеду я вечером и на следующее же утро пойду в ботаническую ассоциацию, а прямиком оттуда оправлюсь покупать билет на корабль до Карибы.
Должна признаться, мысль о встрече с Мильтоном Харрингтоном заставляла мое сердце трепетать от волнения. Нужно будет рассказать ему о том, что здесь происходит. Я не собиралась забывать о Фелисити. Я должна была помочь ей, даже если она сама отказывалась помогать себе, а в том, что Мильтон Харрингтон что-нибудь придумает, я не сомневалась.
Тот воскресный вечер не отличался от предыдущих, разве что веселье за окном было более шумным, чем обычно. Уже перевалило за полночь, когда гуляки наконец разошлись. Я, как всегда, дождалась, когда Уильям Грэнвилл ушел в свою комнату.
Когда его дверь закрылась, я вздохнула свободно. Я решила, что подожду еще немного, пока он успокоится, и буду ложиться спать, не забыв приставить к двери стул.
Прошло десять минут.
Я легла в кровать.
Прошло еще, должно быть, минут пятнадцать, когда я услышала крадущиеся шаги в коридоре. Я села, сжала пистолет и приготовилась.
Сердце колотилось. Шаги остановились за моей дверью.
Стул немного сдвинулся. Раздался скрежет, и стул упал. Он вошел в мою комнату. Свет звезд озарил его лицо, жуткое, похотливое и непреклонное.
Я вскочила с кровати, встала с другой ее стороны и наставила на него пистолет.
– Если подойдете хоть на шаг, я выстрелю, – заявила я.
Он удивленно уставился на меня.
– Черт возьми, а вы меня ждали, – сказал он.
– Я слишком многое о вас знаю, – выпалила я в ответ. – Убирайтесь, если не хотите получить пулю.
– Бешеная, – прошипел он.
– Да. И запомните это. Вы пожалеете, если сделаете еще один шаг.
– Вы не сможете в меня выстрелить.
– Смогу. И выстрелю.
– Вы готовы хладнокровно убить меня? В моем собственном доме?
– В вашем доме, но не хладнокровно. Кровь у меня кипит от ненависти к вам. Я презираю вас. Я не верю вам. Вы не человек. Вы самая низкая форма животного. Думаете, я не знаю, что здесь происходит? Я хотела забрать с собой Фелисити, но она отказалась из-за какого-то извращенного чувства долга. Долга перед кем? Перед вами! Перед тем, кто называет себя мужчиной. Отойдите, или я выстрелю.
Он уже справился с первым удивлением.
– Ну, будет, будет, – сказал он. – Я просто зашел справиться, как вы. Мне показалось, я услышал шум… Как будто кто-то крался по коридору.
– Наверное, это ваша любовница к вам шла.
– Я подумал, это каторжники…
– Это не каторжники. Уходите, если вы еще хотя бы одной ногой ступите в эту комнату, пока я здесь, я буду стрелять без предупреждения.
– Бешеная. Дикая кошка. Вы – тигрица. Я бы не обидел вас. Вы нравитесь мне. Я бы мог даже полюбить вас. Мне нравятся женщины с характером. Если бы вы только захотели узнать меня получше…
– Я знаю все, что нужно знать, и, чем больше я вас узнаю, тем сильнее презираю.
– Дайте шанс.
– Уходите.
– Вы же это не серьезно, правда?
Он стал перемещаться в сторону, надеясь обойти кровать.
– Серьезно. Еще один шаг, и я стреляю. Я не промахнусь. Вы сами сказали, что я хороший стрелок.
– Но вы станете убийцей.
– Я прострелю вам ногу. И это будет самообороной. Я всем расскажу, что вы явились в мою комнату, намереваясь изнасиловать меня. Я расскажу, что вы свою экономку укладывали в кровать со своей женой. Немного у вас останется друзей, даже здесь, на этой дикой земле, после того как я расскажу все, что о вас знаю.
И вдруг в одну секунду я поняла, что победила. Он посмотрел на меня с ненавистью и зашипел:
– Ну хорошо, сука, волчица. Думаете, вы такая драгоценная? Убирайтесь прочь из моего дома. Немедленно.
– Утром я сразу же уеду.
– И куда вы поедете? Будете спать под открытым небом? Вряд ли это устроит вашу светлость.
– Я поеду в трактир. В понедельник я на дилижансе поеду в Сидней. Если у них не окажется свободной комнаты, я буду спать где угодно, хоть на скамейке. Мне все равно. Лишь бы подальше от этого места.
– И езжайте, – бросил он. – Скатертью дорога.
С этими словами он вышел из моей комнаты, отбросив ногой стул и грохнув за собой дверью. Ноги у меня подкосились, и я опустилась на кровать. Теперь, когда уже не надо было держать себя в напряжении, руки мои затряслись так, что я выронила пистолет. Зубы застучали. Я подумала, что, если он сейчас вернется, я не смогу ему противостоять.
