– Сегодня утром ко мне приходила ваша знакомая.
– Магда, – подхватил он.
– Она говорила вам?
– Да.
– Очевидно, она побывала у вас после встречи со мной.
– Да, она приходила.
– Она рассказала, что на их острове тоже есть плантация.
– Верно, но меньше, чем наша.
– Да, об этом она мне тоже рассказала. Она сама ею управляет.
– У нее есть очень хороший помощник, Джордж Каллерби. Хосе Мануэль был слабым плантатором. Один он никогда бы не потянул такое дело.
– Она говорила, вы им помогали.
– Дал пару советов… когда Хосе был жив.
– Насколько я поняла, он умер, когда вы были в Англии.
– Я вижу, она вам все довольно подробно обрисовала.
– Все здесь почему-то очень удивились, когда она ко мне пришла.
– Их легко удивить.
– Это им, кажется, показалось особенно забавным.
Он посмотрел на меня с усмешкой.
– Магда долгое время жила почти вдовой, и жизнь у нее было очень непростая. Хосе получил травму на мельнице. Там что-то поломалось, и ему не хватило опыта справиться. После этого случая он стал инвалидом и прожил еще четыре года.
– А вы были его большим другом и много помогали ему.
– Я нашел им Джорджа Каллерби. Это прекрасный человек.
В голове у меня сложилась очень живая картинка: муж, который уже не муж; полная сил женщина, молодая и красивая; Мильтон отправляется на их остров помогать им на правах близкого друга… особенно для Магды.
Разумеется, островитяне не могли об этом не узнать. Вообще, было мало такого, чего они не знали. Возможно, они решили, что, раз Хосе умер, Мильтон женится на его вдове. А потом… появилась я. О да, все было кристально ясно.
У меня появилась соперница. Я не могла перестать думать о ее волнительной красоте. Рядом с ней я чувствовала себя почти неуклюжей дурнушкой. Прекрасная внешность, чувство собственного достоинства – она подходила для жизни на этом острове гораздо лучше меня. Интересно, что он думал о Магде? Я представляла себе, как смягчался его голос, когда разговор заходил о ней, и чувствовала уколы ревности. Как нелепо. Ведь я постоянно повторяла себе, что, как только Фелисити окрепнет, я вернусь домой и выйду за Реймонда.
Он как-то сказал:
– Завтра мы собираемся немного понырять. Не хотите взглянуть?
– Понырять?
– Да… Завтра на рассвете. У нас на юге острова есть несколько устричных садков. Иногда мы находим очень неплохие жемчужины. Их, конечно, не так много, чтобы поставить дело на широкую ногу. Поэтому… мы занимаемся этим просто для развлечения и надеемся, что когда-нибудь нам попадется действительно ценная жемчужина.
– Мне бы очень хотелось посмотреть. А кто ныряет?
– У нас есть ныряльщики. Для занятий таким делом требуется навык. Я несколько раз нырял, но занимаюсь этим нечасто. Вы не представляете, до чего захватывающе разбирать улов. Чего только не обнаружишь! Попадается очень много жемчужин красивого цвета, но неправильной формы. Потом встречаются бугорки на перламутровом слое раковины, которые мы называем coq de perle. Вообразите нашу радость, когда мы находим идеальную жемчужину, правильного цвета, правильного строения, правильной формы.
– И вы такие находили?
– Однажды. Это было еще при моем отце. Это было настоящее сокровище. Я никогда не находил ничего подобного. Но несколько довольно неплохих экземпляров мне все же попалось.
– Я всегда представляла себе этот остров сахарным. Я и не знала, что здесь добывают жемчуг.
– Ах, вы еще многого о нас не знаете. Так вы хотите посмотреть, как мы работаем?
– С огромным удовольствием!
– Вы сможете проснуться рано? Лодки будут стоять далеко от берега, у садков. Отплывают они на рассвете.
– Я приду.
– На рассвете, – повторил он.
Назавтра, проснувшись чуть свет, я отправилась на южную сторону острова. На берегу я увидела людей. Некоторые были мне знакомы, я их встречала прежде на плантации.
Я спросила:
– Мистер Харрингтон здесь?
Один из мужчин, Джейкоб, кивнул на лодку, легонько покачивавшуюся на воде.
– Мистер Харингтон сегодня спускается.
– Что? Он будет сам нырять?
– Да, он будет нырять.
Я стала наблюдать за лодкой. В лодке я различила несколько фигур. Одна была выше остальных, и я решила, что это Мильтон.
– А как долго они могут пробыть внизу?
– Недолго, мисси леди. Нельзя долго не дышать. Минуту или около того.
Кто-то из мужчин сказал:
– Джемел как-то на шесть минут нырнул.
– Джемел – хороший ныряльщик. Но однажды слишком уж надолго под водой остался. Рекорд хотел побить.
– И что с ним случилось?
– Разве ж внизу там долго проживешь? Без воздуха-то.
– То есть он умер?
– Ныряние – опасное занятие, мисси леди. Поэтому-то за него и платят… Хорошо платят.
– Но мистер Харрингтон тоже ныряет.
– Хозяин, он может все… И лучше, чем все.
– Что это за шум?
– Это заклинатели акул.
– Акул? Здесь водятся акулы?
– Иногда они подплывают близко к берегу. Но они не подплывут, пока там заклинатели.
У меня сжалось сердце. Я не очень-то верила, что эти заунывные завывания способны отпугнуть акул.
– А на людей акулы когда-нибудь нападали? – спросила я.
– О да… Нападали.
– И где были заклинатели тогда? Чем они занимались в это время?
– От всего не убережешься, мисси леди.
– Как они спускаются?
– Видите человека на краю лодки? Они работает с ныряльщиком. Они всегда работают в связке. Один ныряет, а другой следит за веревкой, которая привязана к ныряльщику.
– Это, наверное, очень рискованно.
Меня вдруг охватил страх. Он нырял, потому что я на него смотрела. Он снова хотел доказать мне, что может делать все лучше всех. Я даже подумала сердито: «Наверное, он решил, что сейчас найдет свою идеальную жемчужину».
Мне начали представляться картинки одна страшнее другой: вот на него нападает чудовищная акула, вот обрывается его веревка, вот он начинает захлебываться.
«Пусть с ним ничего не случится! – взмолилась я. – Пусть он вернется!»
Тогда я поняла, насколько много он для меня значит. В тот миг все остальное для меня потеряло значение. Я осознавала, что должна покинуть этот остров, что вернусь в Англию и выйду за Реймонда, доброго, милого Реймонда. Но умоляю, Господи, пусть с ним ничего не случиться.
