Они оставили позади площадь Пикадилли и теперь ехали вдоль маленького парка в центре Лейсестер-сквер и театра «Альгамбра» с его мавританскими куполами.
– Если маркиз действительно совершил убийство, смерти Марчмейна и Молли отлично впишутся в общую картину, – задумчиво добавил Джереми. – При условии, что Молли знала о гомосексуализме виконта. Что с учетом ее связей с мальчиками по вызову кажется мне весьма вероятным. Но поскольку мисс Уилкокс никогда не работала на семейство Блейкенуэлл, я не вижу мотива, зачем бы маркизу убивать еще и ее.
– Вы в этом совершенно уверены?
– Миссис Эйнторп и мистер Гревис ответили на мои вопросы отрицательно.
– Может быть, между мисс Уилкокс и Блейкенуэллами была какая-то связь, о которой они не знали, – вздохнула Виктория. – Ах, если бы наконец вернулись из своего путешествия по югу Кармайклы и их дворецкий! Возможно, они смогли бы ответить на этот вопрос.
– Я буду еще наводить справки. Гомосексуальность, которая, к сожалению, означает для народа смертельный приговор, остается нашим сильнейшим мотивом убийства. Как бы там ни было… – Джереми взглянул на Викторию. – Прошу, будьте с Хопкинсом осторожны в своих расследованиях. Убийца – человек совершенно беспринципный. Я уверен, что он снова совершит убийство, если почувствует, что его обнаружили. Теперь вы знаете, что мы на одной стороне. Информируйте меня о своих действиях.
– Да, я так и сделаю, – кивнула Виктория.
Как обычно, в этой части Лондона было очень интенсивное движение, и кеб продвигался вперед слишком медленно. На стене одного из домов девушка увидела большой плакат, изображавший Джеральдину Адэр в роли Эмилии, и Виктория невольно вспомнила о своем разговоре с актрисой и о своем отце. «Джереми готов был принести в жертву ради меня свою карьеру», – промелькнуло у нее в голове. Собравшись с духом, она обернулась к своему спутнику.
– Джереми, я вам так до сих пор и не сказала, почему непременно хочу найти убийцу, – произнесла она.
– Что ж, я никогда не верил, что вами движет исключительно желание помочь Эрмитейджу, – поднял брови молодой человек.
Виктория рассказала ему о том, что сэр Френсис заявил, что вся ее жизнь с отцом была ложью, и как благодаря расспросам она стала обнаруживать все больше и больше несоответствий.
– Мне постоянно снятся кошмары, – подавленным голосом произнесла она. – Я, еще совсем ребенок, нахожусь в горящей квартире, или отец ругает меня. Однажды я рассказывала вам об этом…
– Отец застал вас за рисованием и рассердился, верно?
– Да, – кивнула Виктория. – Непонимание действий отца действительно отравляет мне жизнь.
– Понимаю. – Джереми накрыл ее ладонь своей, а кучер тем временем остановил лошадей. Они подъехали к «Фокс энд Хант». – Но сейчас давайте позавтракаем и подумаем о чем-нибудь другом.
Виктория вернулась домой в почти радостном расположении духа. Они с Джереми болтали обо всем на свете, о книгах и выставках, о живописи и фотографии. И это действительно помогло. После совместного завтрака она зашла в «Морнинг Стар» и получила от мистера Паркера поручение сфотографировать «все, что плавает на воде», – именно так он и выразился.
– Мы – нация мореплавателей, мисс Бредон, – сказал он. – И наши читатели любят, когда им об этом напоминают. Так что фотографируйте барки, лодки и корабли, если хотите, даже водные велосипеды или спасательные круги. Потому что мы, англичане, справимся с волнами на чем угодно.
Хотя Виктория не разделяла энтузиазм мистера Паркера по отношению к национальным особенностям, она любила находиться у воды. Кроме того, такой заказ давал широкий простор для интерпретации, и это очень импонировало девушке. Войдя в кухню, она увидела, что Хопкинс снова полирует столовое серебро, а миссис Доджсон стоит у мойки и драит кастрюлю. Слуги переглянулись.
– Мисс Виктория, я очень сожалею, что меня не было, чтобы приготовить вам завтрак, – произнес вдруг Хопкинс.
– Ничего страшного. Я провела несколько очень приятных часов с мистером Райдером, – ответила Виктория.
Ей показалось или голос Хопкинса звучал несколько натянуто?
– Вы должны обязательно рассказать мне о своих приключениях в моечной, – вставила миссис Додсжон.
Вообще-то просьба была вполне понятной, но почему она продолжает скрести кастрюлю, хотя та давным-давно чистая?
– Дайте мне, пожалуйста, дневную газету, – обернулась она к Хопкинсу.
– Обеденную газету сегодня не принесли, – как-то слишком поспешно заявила миссис Доджсон.
– Хопкинс, миссис Доджсон, что здесь происходит? – Виктория уперла руки в бока.
Хопкинс вздохнул.
– Мы должны сказать ей, миссис Доджсон.
– Сказать что? – Виктория пристально посмотрела на обоих. Хопкинс вытащил из-под серебра обеденный выпуск «Таймс».
– Мне ужасно жаль, мисс Виктория… – когда он протянул девушке газету, она увидела, что на лице его смешались сочувствие, сожаление и гнев, – …но в «Таймс» написано, что герцог Монтегю и ваша кузина Изабель помолвлены.
Виктория уставилась на открытую страницу. Рэндольф, герцог Монтегю, и леди Изабель Бредон имеют честь сообщить о своей помолвке – вот что было написано там черным по белому.
– Ах, мисс Виктория, как герцог мог так поступить? Именно ваша родственница… – пролепетала миссис Доджсон, заламывая руки.
Дольше выносить это Виктория не могла.
– Со мной все в порядке, – коротко ответила она. – Но сейчас я хочу побыть одна.
На ватных ногах она направилась в свою комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней, а затем с удивлением обнаружила, что все еще сжимает в руках газету. Только теперь, прочитав объявление еще раз, она поняла, что там написано.
Виктории стало дурно. Она бросилась в ванную, и ее стошнило над туалетом. И, словно благодаря этому развязался какой-то внутренний узел, девушка безудержно разрыдалась, сидя на кафеле и уткнувшись головой в колени.
– Мисс Бредон! – Мистер Джарвис взволнованно махал Виктории из своей комнатки портье, когда она вошла в холл. – Вас опять спрашивала та дама. Поскольку она не хотела уходить, я позволил ей подождать вас нижнем саду. Мистера Хопкинса ведь нет дома.
– Да, я знаю.
Виктория кивнула. Хопкинс поехал в Ковент-Гарден за продуктами, а сама она решила воспользоваться солнечной погодой и контрастным освещением для того, чтобы сделать несколько снимков в гавани. Она предполагала, что «дама» – это Кейтлин, поскольку мистер Джарвис снова произнес это слово несколько неуверенно. Затем портье вынул из ящика конверт и протянул девушке.
– А это письмо передали для вас, – произнес он.
Еще мгновение Виктория надеялась, хотя и презирала себя за это, что письмо ей написал Рэндольф. О том, что его помолвка с Изабель была величайшей ошибкой, что он любит ее и хочет быть с ней. Однако на конверте из бумаги ручной выделки было выведено имя Констанс. Виктория положила его в сумочку. За минувшие четыре дня она много фотографировала и почти забыла о Рэндольфе, теперь же чувства снова нахлынули на нее. На глаза навернулись слезы. Поспешно вытерев их тыльной стороной ладони, она отвернулась, поскольку портье не следовало видеть, насколько ей плохо.
