– Убирайся на свое место, Мойра, – произнесла она низким хриплым голосом, – и оставь малышку в покое. Иначе я тебя серьезно предупреждаю: будешь иметь дело со мной.
– Ладно, Уоллис, я не хочу неприятностей, – пропищала Мойра.
– Хорошо, что мы прояснили этот момент. – Из-за отсутствия нескольких зубов циничная ухмылка Уоллис выглядела еще более устрашающей.
Теперь, когда опасность миновала, ноги у Виктории стали ватными и она опустилась на стул. Девушка снова взяла в руки мешок, над которым работала, однако руки тряслись так сильно, что ей никак не удавалось удержать иголку.
– Вот. Думаю, они тебе пригодятся. – Уоллис положила готовые мешки на низенькую стопку Виктории. – Увидимся.
И, подмигнув ей, женщина вернулась на свое место.
Не прошло и минуты, как дверь открылась и в комнату вернулись обе надзирательницы.
– Хорошо, что вы все сидели тихо, дамы, – сказала одна из них.
Благодаря Уоллис Виктория выполнила норму и ей позволили участвовать в общей прогулке. Оказалось, что теперь все товарки относятся к ней с уважением. Вечером, перед тем как в столовой начали раздавать еду, несколько девушек отошли в сторону, чтобы пропустить ее вперед в очереди. Виктория не хотела принимать такую услугу, однако Уоллис, вставшая за ее спиной, положила руку ей на плечо и подтолкнула вперед.
– Здесь нельзя быть милой, – прошептала она ей на ухо. – Это расценивается как слабость.
За столом женщины тоже подвинулись, стараясь держаться подальше от Виктории и Уоллис, которая села рядом с ней. Разговаривать во время любого приема пищи было запрещено. Однако стук жестяных ложек и тарелок обеспечивал определенный фон, и надзирательницы, следившие за женщинами, стояли в другом конце зала.
– Спасибо за помощь, – прошептала Виктория, обращаясь к Уоллис и поднося ко рту ложку капустного супа.
– Терпеть не могу Мойру, а ты повела себя мужественно, – усмехнулась Уоллис. – Кроме того, я пару раз видела тебя в Ист-Энде вместе с Кейтлин. – Одна из надзирательниц посмотрела в их сторону, и Виктория с Уоллис снова принялись за еду. – Что такая изысканная леди, как ты, забыла в Ист-Энде? – пробормотала Уоллис, убедившись, что надзирательница больше не смотрит в их сторону.
– Я пытаюсь расследовать убийство Молли, – так же тихо ответила Виктория. Больше она ничего рассказывать не хотела.
Уоллис бросила на нее удивленный взгляд. Больше вопросов она не задавала, что, по всей видимости, было связано с общей ситуацией, лишь задумчиво пробормотала имя Молли и вдруг показалась девушке очень расстроенной.
– Ты знала ее?
– Мы дружили в молодости. Пока Молли не открыла свое заведение и не добралась до настоящих денег. – Уоллис обмакнула в суп кусок хлеба, в котором было полно половы, и положила в рот. Прожевав еду, она пробормотала: – Потом мы уже особо не общались, но если мне нужна была бутылка джина или пара пенни, я могла прийти к ней. Мне было действительно ужасно жаль, когда я узнала, что кто-то перерезал ей горло, и я хочу, чтобы тот убийца болтался на виселице.
– Скорее всего, Молли шантажировали. Ты ничего об этом не знаешь?
– Не-е… – Уоллис съела еще супа и отрыгнула, а затем пробормотала: – Знаю только, что как-то раз Молли помогла изысканной леди заполучить ребенка.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно переспросила Виктория.
– Это было лет двадцать назад, я уже целую вечность не вспоминала об этом. И всплыло это в памяти уже после убийства. – Уоллис снова склонилась над своей жестяной миской и, незаметно махнув рукой, велела Виктории сделать то же самое. Виктория заметила, что вдоль рядов столов медленно движутся две надзирательницы. Она нетерпеливо дождалась, пока они не отойдут достаточно далеко, чтобы не слышать их шепот. – У одной из Моллиных шлюх родился ребенок, и его забрала одна изысканная леди, – прошипела Уоллис.
– Дама взяла младенца себе?
– Не знаю…
Виктория уставилась на Уоллис и хотела расспросить ее о чем-то еще, но тут они все-таки привлекли к себе внимание одной из надзирательниц, стоявшей во главе стола и наблюдавшей за заключенными. Она подбежала к Виктории и Уоллис.
– Эй, вы двое, а ну закройте рты, иначе немедленно отправитесь в свои камеры, – рявкнула она, встав у них за спиной и лишив таким образом возможности продолжить разговор.
Невыясненные вопросы всю ночь не давали Виктории спать. Она надеялась, что во время завтрака на следующее утро сможет наконец получить ответы от Уоллис, однако одна из надзирательниц все время стояла рядом с ними, мешая поговорить друг с другом. В швейной мастерской местами поменяться было нельзя, поэтому у Виктории не было возможности побеседовать с Уоллис, и девушка с нетерпением ждала обеда.
Ближе к вечеру в швейную пришла одна из надзирательниц и грубо велела Виктории идти за ней. Виктория надеялась, что с ней хочет поговорить мистер Монтгомери, что он принес хорошие новости, однако, к огромному удивлению девушки, в комнате с зарешеченными окнами ее ждала бабушка Гермиона. Резким тоном леди заявила надзирательнице, что она может идти, и коренастая женщина удалилась.
– Я не знала, что вы теперь мой адвокат, – саркастичным тоном заявила Виктория. – В противном случае мне нельзя оставаться с вами наедине.
– О, я получила разрешение директрисы тюрьмы. – Бабушка Гермиона махнула рукой, разглядывая Викторию. – Тюремная роба не слишком изящна, – заметила она. – Однако, возможно, подобное платье соответствует идеалу суфражисток. – Сама леди была одета в элегантный светло-серый костюм и белую шелковую блузку со складками впереди. – Ты, кажется, действительно сошла с ума. Другого объяснения тому факту, что ты участвовала в покушении на суверена, я не нахожу.
– Это было ненастоящее покушение, и я в нем не участвовала! – запротестовала Виктория. – Я хотела предотвратить его.
Однако бабушка не обратила внимания на ее слова. Она продолжала говорить, словно Виктория ничего не сказала.
– Поэтому сейчас я сопровожу тебя в частный сумасшедший дом Сент-Бернард. Надеюсь, что твоему запутавшемуся рассудку там смогут хоть как-то помочь.
– Н… нет, вы… вы не можете этого сделать! – пробормотала Виктория.
– Снаружи нас уже ждут две надзирательницы и санитар больницы, – холодно заметила бабушка. – Либо ты готова сохранить достоинство и отправиться со мной, не оказывая сопротивления, либо они отведут тебя в карету силой.
– Нет! – Виктория запаниковала.
Девушка и глазом не успела моргнуть, как бабушка открыла дверь. В комнату вошел высокий лысый мужчина с широкими плечами и руками, как у борца, и две дюжих надзирательницы.
– Отведите мою внучатую племянницу в карету, – холодно приказала бабушка Гермиона.
– Идемте с нами, мисс, – проворчал санитар. – Не устраивайте сцен.
