– Со мной вчера не случилось ничего ужасного.
– Я наговорил вам таких вещей, которых не следовало говорить.
Ева опустила глаза, избегая его взгляда.
– Мы все иногда делаем подобные вещи. – Она так уж точно. Она почти что умоляла его переспать с ней. Но Ева не чувствовала никакого раскаяния. Единственное, что ее огорчало, так это то, что она не добилась своего.
– Который час? – Она решила сменить тему. Пока.
– Половина одиннадцатого.
– Ничего себе. Я не предполагала, что уже так поздно. Думаю, я слишком серьезно отнеслась к своим привилегиям в честь дня рождения.
– У вас сегодня день рождения? – потрясенно уставился на нее Майкл.
– Да. Мне исполнилось двадцать один год. Я ждала, что меня, подобно удару грома, осенит мудростью. Я слышала, что такие вещи приходят с возрастом. Но ничего подобного не случилось.
– С днем рождения, – выдавил Майкл.
– Спасибо.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– Я ведь говорила вам, когда мы познакомились, что мне почти двадцать один год. Мне кажется, вы что-то съязвили в ответ.
– Такие вещи в моем стиле.
– Да уж.
– Я мог купить какой-нибудь подарок.
– Майк, мне все равно, – покачала головой Ева.
– А мне нет. Я попрошу Лизель испечь для вас торт.
– Это не имеет значения.
– Вы имеете значение.
– Я… – На ее глазах появились слезы. Иногда Майк был грубым и мог наговорить обидных слов. Но случалось, что вещи, которые он говорил, были такими правильными… Ни от кого другого Ева не слышала ничего подобного.
– У вас будет торт, так что спорить бесполезно. Хотя вы можете выбрать вкус, который вам нравится.
– М-м-м… Шоколадный.
– Замечательно. Если вы захотите еще чего-нибудь, я постараюсь все устроить.
Ева подумала, что, если бы попросила в подарок его самого с обвязанным вокруг талии огромным розовым бантом, она получила бы решительный отказ.
– Мне ничего не нужно.
– И все же?
– Мне бы хотелось поужинать. Здесь. Питой, бараниной и цациками. Моя мама заказывала такой ужин нашему повару. В детстве она очень любила это блюдо. Оно простое и такое…
– Домашнее, – договорил за нее Майкл.
– Точно, – зардевшись, кивнула Ева. Она чувствовала себя счастливой, когда ее понимали. Такие простые вещи имели для нее огромное значение. И Майк обнаружил, что они что-то значат и для него тоже.
На протяжении многих лет он все отдавал человеку, который был не в состоянии оценить его поступки. Но Майкл не жаловался. Марина заслуживала всего только самого лучшего, и ему нравилось заботиться о женщине, которую он любил. Но единственное, что он мог, – это облегчить ее боль, а не порадовать или сделать ее по-настоящему счастливой.
Майк осуждал себя за то, что он наконец переживал то, что присуще настоящим взаимоотношениям с другим человеком.
И в этом не было вины Марины. Все, чего лишился он, она была лишена еще в большей мере.
– Уверен, с ужином проблем не возникнет. А чем бы вам хотелось заняться до этого?
– Я не знаю.
Его разбирало любопытство узнать больше, чем то, что он прочитал в ее досье.
– Как обычно проходит ваш день?
Она пожала плечами, рассеянно оглядывая комнату.
– Я… я много читаю. Хожу на разные мероприятия, где мне разрешено появляться. Иногда, что случается очень редко, я еду в город выпить кофе, потом захожу в книжный магазин. Но вокруг моих вылазок поднимают такую шумиху, что я предпочитаю оставаться во дворце. Когда я ходила в школу, у меня почти не было свободного времени. После школы я пошла учиться в колледж, но занималась с преподавателями на дому, а сейчас… Иногда мне кажется, что в сутках слишком много часов. Но очень скоро все изменится. Я даже не могу представить себе всю эту свадебную суматоху… А свадьба Ставроса вызовет еще большую шумиху, потому что он будет жениться на будущей королеве Кионоса.
– Вы ведь тоже станете королевой, когда выйдете за Бастиана.
– Похоже на то, – опустила глаза Ева. – Я стараюсь не думать о будущем.
– Нет? Большинство на вашем месте считали бы дни до этого великого события.
– Вы ведь знаете, как я отношусь к предстоящему браку. С чего вы взяли, что у меня будет больше власти, чем сейчас? Я просто перестану быть предметом декора отца и перейду во владение Бастиана.
– Я думаю, что все будет не так страшно, – возразил Майкл, пытаясь поднять ей настроение.
– Ну да. А еще мне придется спать с ним. И рожать ему детей. Если, конечно, он все еще хочет жениться на мне.
– Еще ничего не решено? – Майкл постарался не думать о Еве в постели с мужчиной, руки которого обнимают ее округлые бедра. Намного легче ему было представить, как он сам сжимает ее в своих объятиях, погружаясь в ее упругое тело.
– Нет, – натянуто ответила она. – Когда меня уведомят, уверяю вас, вы будете первым, кто узнает эту новость. Главным образом потому, что, кроме вас, здесь никого нет.
– Принцесса, это для меня большая честь. – Майкл отошел на шаг назад, чувствуя необходимость держаться от нее на расстоянии.
– Я почему-то сомневаюсь.
Ему хотелось прикоснуться к ней, утешить ее. Но его намерения были бы слишком далекими от благородных. Майкл действительно хотел утешить ее, но еще больше мечтал дотронуться до нее. Быстро прикоснуться к огню и проверить, не обожжет ли его пламя.
Но он боялся, что на этот раз не сможет остановиться, поэтому решил держаться на расстоянии.
– Мне нужно сделать несколько звонков.
– Хорошо.
– Увидимся вечером.
– Хорошо, – повторила Ева.
– Может быть, вам хочется еще чего-нибудь? – спросил Майкл, пытаясь понять, в каком она настроении, но у него ничего не получилось.
– Нет. Ничего не нужно. Увидимся за ужином.
Майкл не сомневался, что Ева хотела, чтобы он остался. Но он боялся, что не сумеет сдержаться и его желание окажется сильнее его чести.
Наверное, глупо было с ее стороны наряжаться к ужину, но сегодня она праздновала день своего рождения. Ева конечно же не надела подходящее случаю бальное платье, а предпочла более сдержанный наряд. Покороче. Более приталенный. Чуть более откровенный…
Еве нравилось, когда Майкл смотрел на нее, словно она была каким-то лакомым кусочком, очень редким и соблазнительным. Нравилось быть желанной.
Хотя по глазам Бастиана, Ева видела, что нравится и ему тоже. И тем мужчинам в казино. Все они были очень привлекательными, но в отличие от Майкла, они не волновали ее кровь и не пробуждали ее чувства.
