Она покачала головой и тоже глотнула:
– Малколма Апплтона. – Дэниел вскинул брови, а она продолжила: – Он недавно купил дорогой спортивный автомобиль и переехал в большой дом. Надо бы это проверить.
– Значит, проверим и его алиби. – Дэниела удивило и разочаровало, что в их таком небольшом коллективе три человека оказались под подозрением. Только присутствие среди них Рэя не стало для него сюрпризом. Они с Треем Уокером неплохо ладили. Но косвенные улики против Рэнди Фаулера и Малколма Апплтона его удивили. Он и подумать не мог, что они в чем-то замешаны, например в перевозке наркотиков.
Когда Оливия допила вторую рюмку, телефон Дэниела зазвонил, а на дисплее высветилось имя Джоша. От услышанных новостей Дэниел похолодел.
– Упакуйте, навесьте бирку и положите в кладовую для вещественных улик. Я осмотрю его завтра, – сказал он Джошу.
– Что надо упаковать и снабдить биркой? – спросила Оливия, когда Дэниел закончил разговор по телефону.
Ее глаза слегка расширились и потемнели, как никогда раньше. Она напряглась, словно в ожидании дурных вестей. К сожалению для Дэниела, неприятную новость суждено было сообщить ему.
– Недалеко от места, где тебя ударили, найдена важная улика.
Она подалась вперед:
– Что за улика?
– Нож. Возможно, нападавший хотел оглушить тебя, а потом заколоть. Но тут появились мы с Джошем и помешали его планам.
Нож. Слова Дэниела с трудом входили в ее перегруженный мозг.
Оливии захотелось еще выпить, хотя после двух рюмок ее сознание уже окутал легкий туман. Но лучше уж опьянение, чем леденящий жилы ужас.
– Значит, это было не просто нападение, а покушение на убийство, – заключила она. – Слава богу, вы с Джошем появились вовремя. Еще три-четыре минуты, и могли найти меня мертвой.
Дэниел потянулся через стол и взял ее за руку. В любое другое время это прикосновение вызвало бы ее неудовольствие. Однако сейчас его теплые пальцы согревали и помогали унять охвативший ее холодный озноб.
– Ничего с тобой не случится. Я этого не допущу, – заверил он, а его зеленые глаза недобро сузились. – Мы недооценили угрозу, когда получили ту коробку с запиской и игрушечной собачкой. А теперь поняли, насколько все серьезно. И я сделаю все возможное, чтобы ничего подобного больше не было.
Она наконец высвободила ладонь и убрала руку. Глотнула обжигающего бурбона и задумчиво посмотрела на Дэниела:
– Никак не возьму в толк, зачем кому-то понадобилась моя гибель. Любой новый шериф вплотную займется убийством Шелли и продолжит внутреннее расследование.
Дэниел пожал плечами:
– Случись что с тобой – это дело стало бы первым на очереди. Может, преступник хотел таким образом выиграть время.
– Время для чего? Чтобы скрыться? Кто бы ни убил Шелли, в его распоряжении было два года. Замести следы? Но мы пока не нашли ни одной зацепки, чтобы идти дальше, – сокрушенно произнесла она.
Оливия глотнула еще бурбона и осознала, что туман в ее голове заметно сгустился.
– Черт побери, сегодня вечером мне домой нельзя. Рана на голове, да и опьянела изрядно.
– Тогда можешь остаться здесь, – без колебаний предложил он. – У меня есть еще одна комната, а ты позвонишь матери и скажешь, что тебе пришлось остаться на ночное дежурство.
Но в его уговорах она услышала и другое: как тепло и спокойно ей будет в его объятиях. Однако она не настолько опьянела, чтобы вновь наступить на те же грабли.
– Ты правда так думаешь? – спросила она.
– Честно говоря, лучше тебе остаться здесь. Мне так будет спокойнее. Тебе нанесли травму, и показываться в таком виде перед матерью и дочкой не стоит.
Она кивнула, взяла сумку и достала из нее сотовый телефон. Позвонила домой и сказала, что будет работать всю ночь, а вернется только утром.
Закончив разговор, она посмотрела на телефон, а затем на Дэниела:
– Собиралась вечером угостить Лили палочками моцареллы.
– Это мы устроим, – пообещал Дэниел таким проникновенным и нежным голосом, что ей захотелось ткнуться лбом ему в плечо и довериться любым его заботам.
Он взял свой мобильник, позвонил в бистро Джимми и заказал две порции моцареллы с доставкой прямо на дом Лили и Роуз.
– У Джимми есть тинейджер, развозит по вечерам заказы клиентам.
Оливия снова взяла телефон:
– Напишу маме, а она скажет Лили, что в мое отсутствие ее вечером ждет сюрприз. – Оливия отправила эсэмэску и положила телефон обратно в сумку. – Давай поговорим о чем-нибудь другом, а не об этом нападении и убийстве. – У нее болела голова, но спать пока не хотелось.
– О чем ты хочешь поговорить?
– Даже не знаю… расскажи мне о своей семье. Твои родители еще живы?
– Да, живы, но отношений с ними не поддерживаю. После того как мне исполнилось восемнадцать лет, мы почти не общались. – В его голосе ясно слышались нотки обиды.
– Почему? – удивилась она.
Он допил вторую рюмку бурбона и откинулся на спинку стула.
– Мои родители развелись, когда мне было тринадцать, – безрадостным голосом промолвил он. – Следующие пять лет они старались причинить друг другу боль, а меня сделали орудием своей войны. Это было непорядочно, постыдно, и я поклялся, что никогда не женюсь. Ведь детям, если у их родителей что-то не заладится, суждено быть пешками в их играх. – Его глаза налились темной зеленью. – Когда они устали портить друг другу жизнь, я уже не испытывал симпатии ни к ним, ни к самому себе.
– А где они сейчас?
– Отец вроде живет в Калифорнии, а мать во Флориде. После моего совершеннолетия ни один из них пальцем о палец не ударил, чтобы мне помочь, и я окончательно потерял к ним уважение.
– Очень жаль. – Оливия не представляла, как можно расти и взрослеть при таких родителях. Однако это объясняло, почему он сделался убежденным холостяком и таким оставался.
– А как все сложилось у тебя? Знаю, что твоего отца уже нет, но в детстве все складывалось хорошо? – спросил он, и его глаза чуть посветлели.
– У нас была замечательная семья. Мои родители любили меня, во всем помогали и даже немного избаловали. День ухода моего отца стал худшим в моей жизни. Субботним утром он жарил на кухне блины и вдруг упал. Обширный инфаркт. Он умер до того, как приехала «скорая». – Она провела пальцем по ободку своей рюмки. – Мы с мамой были в отчаянии, и с тех пор она еще больше обо мне заботится.
– Верно, ненавидит твою работу.
Оливия улыбнулась, и от этого легкого движения губ у нее снова заболела голова.
– Ненавидит, но знает, что кроме службы у меня есть и другие интересы. Мама такая же наивная, как Лили. Верит в человеческую доброту, и это придает ей особое очарование. А я стараюсь не распространяться о том, чем занимаюсь.
