Оливия выдержала его долгий взгляд. А ему показалось, что в глубине ее глаз засветилось желание, от которого у него сладко заныло под ложечкой.
– Наденьте значок, помощник шерифа Карсон. Обещаю с этого момента в том, что касается моей безопасности, следовать вашим советам.
– Твердо обещаешь?
Она подалась вперед и подняла правую руку:
– Клятвенно обещаю.
Он нацепил значок и сел на стул напротив нее:
– Установила сигнализацию?
– Бак навесил свои финтиклюшки на все двери и окна. Сказала маме, что это владелец дома заботится о его сохранности.
– И она поверила этой околесице?
– Все приняла за чистую монету. Как тут дела? Успел осмотреть вчерашний нож?
Теплые огоньки в ее глазах погасли. Перед ним снова сидела деловитая, сосредоточенная шериф Брэдфорд.
Дэниел рассказал ей о ноже из бистро «У Джимми», что на нем не нашлось отпечатков пальцев или других подсказок. Так что вычислить его хозяина не удалось. Лезвие и рукоятка оказались чистыми и, судя по всему, новыми.
Затем он поведал о том, что узнал от Джоша о Нейле Сэмпсоне.
– Ну и что? – усомнилась она. – Это не доказывает, что он испугался длинного языка Шелли и убил ее. А на Саванну он вовсе не покушался, – рассудила Оливия.
– Эти две сестры очень разные. Саванна всегда была тише воды ниже травы. Нейл достаточно разбирается в людях и наверняка понял, что она будет держать язык за зубами. А Шелли была совсем другой, что называется, палец в рот не клади. Если у нее с Нейлом что-то было, он вполне мог ее опасаться.
– Очень уж много здесь «если». Давай лучше после обеда переговорим с Маком и этим городским советником.
– Готов отправиться к ним в любую минуту.
– Тогда поехали. – Она взяла свою сумку.
О, как же ему хотелось быть с ней! Отвезти ее домой, уложить в постель, в которой она спала прошедшую ночь, увидеть полураздетой, с огнем желания в глазах. Его подмывало смести все бумаги с ее стола и заняться любовью немедленно.
Однако им предстояла беседа с одним задиристым типом, а потом с чинушей, зазнайство и эгоизм которого могли сделать его убийцей.
Мак Синклер жил в небольшом домике в восточной части города. Его жена, Шейла, открыла дверь на стук Оливии.
– Шериф… Дэниел… Каким ветром вас сюда занесло?
Шейла была невысокой женщиной с жиденькими рыжеватыми волосами и всегда понуро опущенными плечами. В ее светло-голубых глазах блеснула тревога.
– Нам надо поговорить с Маком, – сказал Дэниел.
У Шейлы расширились глаза.
– Он сейчас работает. Не могли бы вы заехать в другой раз? Он очень не любит, когда его отрывают от дела. – Она нервно сцепила пальцы рук и боязливо оглянулась.
– Работает или нет, поговорим с ним сейчас, – твердо сказала Оливия.
– Он в гараже. Там у него мастерская. – Шейла с явной неохотой открыла дверь и позволила им войти в сияющую чистотой гостиную. Затем они прошли в такую же аккуратную кухню, и Шейла показала на другую дверь. – Он там, – прошептала она.
У Мака точно дурной нрав, подумалось Оливии. Шейла явно его побаивалась. А к таким самодурам женщины редко испытывают нежные чувства. Хотя за годы службы в полиции Оливия насмотрелась на разные семьи, и частенько женщины одиночеству предпочитали жизнь с грубияном и деспотом.
Она взглянула на Дэниела и вспомнила их недавний разговор на повышенных тонах. Не ожидала, что он так сильно разозлится, причем эта злость будет связана с его заботой о ней.
Но забота – это еще не влечение к женщине, а влечение – еще не любовь и не желание связать с ней жизнь, напомнила она себе. А значит, следовало поскорее закончить дела в Лост-Бей и уехать подальше от Дэниела, пока она совсем не потеряла голову.
К счастью, он не расспрашивал ее о замужестве и беременности. Слава богу, не интересовался у Лили настоящей датой ее рождения. И поэтому надо было скорее уезжать, чтобы тайна его отцовства случайным образом не раскрылась.
С такими мыслями в голове она постучала в дверь гаража и затем ее открыла.
– Мак Синклер, я шериф Брэдфорд, а это мой помощник Карсон, – представилась она.
Они с Дэниелом спустились в гараж. Мак сидел у большого рабочего стола, окруженного полками с разными компьютерными гаджетами. Увидев их, он оторвался от дисплея. Потом встал из-за стола и недовольно сдвинул брови.
– Мог бы спросить, в чем дело, но слышал о новом расследовании убийства Шелли. Напрасно вы теряете время со мной – всем известно, чьих это рук дело. Только мы отошли от всего этого, а вы снова бередите старые раны.
Мак, очевидно, прямо говорил, что думает.
– Делом Шелли занимался коп с дурной репутацией, – заметила Оливия. – Он вел расследование неряшливо и спешил с выводами. Я работаю по-другому.
Мака в городе знали как парня с норовом, поэтому Оливия сразу дала ему понять, что с ней шутки плохи.
– А теперь нет ли у вас пары стульев, чтобы мы сели и поговорили? – продолжила она. – Или вы предпочитаете беседу в полиции?
Еще никто никогда не выбирал полицию. Они с Дэниелом терпеливо подождали, пока Мак встанет, возьмет два стоящих у стены раскладных стула и установит их у стола.
У этого верзилы были широкие плечи и громадные ручищи. Задушить в порыве ярости свою сестру не составило бы для него труда, как и отнести затем ее тело к ближайшей заводи.
– Я слышала, что вы не питаете особой симпатии к Бо Макбрайду, – сказала Оливия, когда они с Дэниелом сели напротив Мака.
– Он мне всегда не нравился. Шелли слишком с ним заигралась. Я ей раз за разом говорил, чтобы держалась от него подальше. Ну вот и поплатилась. – Он взъерошил свои густые темные волосы. – Шелли сообразила, что надо делать отсюда ноги и самой устраивать свою судьбу. А он ее убил. Не успела она воспользоваться этим шансом.
– Но почему он это сделал, как вы думаете? – спросила Оливия.
Мак пожал плечами:
– Может, она в тот вечер вспомнила мои советы и прогнала его. Вот у него крыша и поехала.
– А где вы были в тот вечер, когда убили вашу сестру?
Мак посмотрел на нее как на сумасшедшую:
– Вы меня подозреваете? Серьезно? – Глаза у него яростно блеснули.
– На данный момент подозревается каждый, – заметил Дэниел. – Итак, где ты был?
– Я… был дома, спал. То есть в доме своих родителей.
– То есть в том, который вы с Саванной недавно продали, – уточнил Дэниел.
– Совершенно верно.
– Вы слишком повзрослели, чтобы жить в доме своих родителей, – рассудила Оливия.
