Против 38 тысяч японцев, 310 орудий, 135 танков и 225 самолетов объединенная группировка советско-монгольских войск (до преобразования в 1-ю армейскую группу) имела всего 12,5 тысячи штыков и сабель, 109 орудий, 186 танков, 266 бронемашин и 82 самолета.
В период августовского наступления советских войск 6-й армии генерала О. Риппо (75 тысяч человек, 500 орудий, 182 танка, свыше 300 самолетов) будет противостоять так называемая 1-я армейская группа в 57 тысяч человек, при 498 танках, 385 бронемашинах, 542 орудиях и минометах и 515 самолетах.
«Понимая всю сложность обстановки, я обратился к наркому обороны с просьбой усилить наши авиационные части, а также выдвинуть к району боевых действий не менее трех стрелковых дивизий и одной танковой бригады и значительно укрепить артиллерию, без чего, по нашему мнению, нельзя было добиться победы.
Через день было получено сообщение Генштаба о том, что наши предложения приняты. К нам направлялась дополнительная авиация, кроме того, группа летчиков в составе двадцати одного Героя Советского Союза во главе с прославленным Я.В. Смушкевичем, которого я хорошо знал по Белорусскому военному округу» [27, с. 166].
Блестящие победы советской авиации над японской армейской в небе над Халхин-Голом — это, конечно же, байки, в данной ситуации важно другое — лучших пилотов Жукову прислала Москва, а не он сам себе выпросил.
«Весь июнь, июль, первая половина августа — жестокие бои советских и японских войск на земле и в воздухе. Бои идут с переменным успехом. Интенсивность боев нарастает. Конфликт принимает затяжной характер… И вдруг ранним утром 20 августа…» [65, с. 35].
Гора Баин-Цаган находилась на западном берегу реки Халхин-Гол на крайнем левом фланге советско-монгольской группировки и подступы к ней прикрывались 6-й монгольской кавалерийской дивизией. Японское командование запланировало провести здесь хрестоматийную операцию — форсировав реку, ударом своего правого фланга обойти всю неприятельскую группировку, прижать ее к Хал-хин-Голу и уничтожить, то есть решили повторить то, что 35 лет назад 1-я армия Т. Куроки совершила на реке Ялуцзян, разбив под Тюренченом Восточный отряд генерал-лейтенанта М.И. Засулича. Несмотря на то что замысел носил несколько шаблонный характер, реализовали его японцы, по крайней мере на первой стадии, мастерски, советским же командованием был допущен ряд просчетов.
Жуков не смог или не успел вскрыть концентрацию ударных японских частей. Позже Георгий Константинович будет отмечать в мемуарах слабость советской армейской разведки (что полностью подтвердится в ходе Зимней войны). Отсутствовало реальное взаимодействие и надежная связь с монгольскими частями. Не было должного охранение на флангах. Все указанные обстоятельства едва не привели 57-й стрелковый корпус к поражению.
В ночь на 2 июля передовые части японцев, скрытно переправившись через Халхин-Гол в районе Баин-Цаган, атаковали части 6-й монгольской кавдивизии и оттеснили их. После этого они быстро навели понтонную переправу и стали перебрасывать в район горы на западный берег основные силы ударной группы генерала Камацубара. По неизвестной причине командование 6-й кавдивизии МНР так и не поставило в известность о происходящем командование советского стрелкового корпуса. Обнаружение крупных сил противника у себя на левом фланге было для Жукова полнейшей неожиданностью.
«Перед рассветом 3 июля старший советник монгольской армии полковник Й.М. Афонин выехал к горе Баин-Цаган, чтобы проверить оборону 6-й монгольской кавалерийской дивизии, и совершенно неожиданно обнаружил там японские войска, которые, скрытно переправившись под покровом ночи через реку Халхин-Гол, атаковали подразделения 6-й кавдивизии МНР. Пользуясь превосходством в силах, они перед рассветом 3 июля захватили гору Баин-Цаган и прилегающие к ней участки местности. 6-я кавалерийская дивизия МНР отошла на северо-западные участки горы Баин-Цаган.
Оценив опасность новой ситуации, Иван Михайлович Афонин немедленно прибыл на командный пункт командующего советскими войсками… и доложил сложившуюся обстановку на горе Баин-Цаган. Было ясно, что в этом районе никто не может преградить путь японской группировке для удара во фланг и тыл основной группировки наших войск» [27, с. 167–168].
Обстановка действительно складывалась хуже некуда: японское командование уже успело перебросить в район горы около 10 тысяч человек, у Жукова же в прилегающем к Баин-Цаган районе насчитывалось не более 1000 штыков (напомню, что вся советско-монгольская группировка на тот момент имела численность в 12,5 тысячи человек), поэтому утверждения Суворова о массах советской пехоты, бросаемых на японские пулеметы — сплошной вымысел. Жуков может и рад был бы бросить на японцев в л об эти самые «массы», но просто-напросто не обладал ими. Однако осознав допущенные просчеты, дальше Георгий Константинович действовал практически безошибочно. Его реакция на наступление японцев была, как справедливо отмечает М. Кайдин, мгновенной. Жуков отдает приказ перенацелить всю советскую авиацию в район японской понтонной переправы у Баин-Цаган и бомбить ее, не допуская подхода на западный берег новых японских подкреплений. Но этого было мало. Необходимо было сбросить японцев с горы, не дав им закрепиться и зарыться в землю. Но чем их можно было оттуда выбить, не располагая достаточным количеством пехоты? Один козырь у Жукова был, зато такой, которого японцы не имели, — танки БТ.
«Противник успел сосредоточить на горе Баин-Цаган более десяти тысяч штыков. Советские войска имели возможность сосредоточить более тысячи штыков; в японских войсках было около 100 орудий и до 60 орудий ПТО. У нас немногим более 50 орудий, включая поддерживающие с восточного берега реки Халхин-Гол.
Однако в наших рядах сражалась 11-я героическая танковая бригада, имевшая до 150 танков, 7-я мотоброневая бригада, располагавшая 154 бронемашинами, и 8-й монгольский бронедивизион, вооруженный 45-мм пушками.
Таким образом, главным нашим козырем были бронетанковые соединения, и мы решили этим незамедлительно воспользоваться, чтобы с ходу разгромить только что переправившиеся японские войска, не дав им зарыться в землю и организовать противотанковую оборону. Медлить с контрударом было нельзя, так как противник, обнаружив подход наших танковых частей, стал быстро принимать меры для обороны и начал бомбить колонны наших танков. А укрыться им было негде — на сотни километров вокруг абсолютно открытая местность, лишенная даже кустарника» [27, с. 169].
Впоследствии многие историки обвиняли командующего 57-го корпуса в том, что он не под держал танки Яковлева пехотой. Но где было взять эту пехоту, если ее попросту не было? Через 5 часов после обнаружения противника, в 10.45 танки 11-й бригады атаковали японские позиции в районе горы.
Вопреки утверждениям советской пропаганды, ни танкистам Яковлева, ни мотострелкам Федюнинского не удалось разбить японцев ни 3, ни 4 июля. 7-я мотобронебригада вступить в бой 3 июля не смогла из-за затянувшегося развертывания. Только 4 июля бронеавтомобили Лесового включились в сражение. 3 июля 11-й танковой бригаде и 24-му мотострелковому полку удалось только потеснить передовые позиции японцев. 4 июля, совместно с 7-й бронебригадой Лесового, Яковлев и Федюнинский смогли оттеснить японцев на восточные отроги горы. Ночью японские части эвакуировались на левый берег Халки.
