– Я собираюсь купить кафе-мороженое, – произнесла Кайла. Слезы градом катились по ее лицу.
– Это всего лишь предположение, – вполголоса сказал Дэвид.
Кайла проигнорировала его.
– Скажите вашей дочери, что она будет до конца жизни получать бесплатное мороженое.
Полицейский пожал плечами, явно размышляя, не будет ли это считаться вознаграждением. Наконец он ответил, едва заметно улыбаясь:
– Конечно. Поступайте как хотите. Эй, кстати, вы обвиняетесь в незаконном проникновении на частную территорию.
– В самом деле? – весело спросила Кайла.
– Как только мне сказали, что в озере плавают два полностью одетых человека, я сразу подумал на вас. – Он усмехнулся. – Я ответил заявительнице, что она владеет только территорией вокруг озера.
Все трое рассмеялись, а пес снова принялся лизать лицо Кайлы. Она задалась вопросом, было ли у нее когда-нибудь более счастливое утро.
Полицейский уехал, и они продолжили свой путь, но уже с Бастигалом.
Дэвид протянул руку и почесал пса за ушами.
– Он до того уродлив, что кажется симпатичным, – сказал он.
– Я предпочитаю думать, что он до того милый, что кажется уродливым, – возразила Кайла. – Я думаю, этот полицейский должен позволить своей дочери принять вознаграждение.
– Ты так думаешь?
– А у тебя иное мнение?
– Не знаю. Я вдруг вспомнил своего отца, – тихо произнес Дэвид.
– Я никогда не встречалась с твоим отцом, – сказала Кайла.
– Он умер за год или два до того, как ваша семья сюда переехала. Его смерть была неожиданной. Он был здоровяком и силачом, но умер от сердечного приступа. Он ужинал и шутил, а потом упал.
– О, Дэвид…
– Не надо сочувствия, – напомнил он. – Но имей в виду: у меня плохая генетика.
Он сказал об этом легко, но его взгляд затуманила печаль. Словно Кайла рассматривала его в качестве потенциального партнера, а ему следовало ее отговорить.
Дэвид тихо прибавил:
– В последнее время я радуюсь тому, что он так рано умер и не видит, в каком состоянии сейчас мама.
Кайла снова хотела воскликнуть «О, Дэвид!», но промолчала. Она понимала, что он делится с ней самым сокровенным, о чем никогда бы никому не сказал.
– Мой папа, – продолжал он, – был как этот полицейский. Он знал, что правильно, а что неправильно. И он научил меня этому, не обращая внимания, нравится мне это или нет. Он считал, что я должен вырасти порядочным человеком.
– Мой тоже так поступал, – сказала Кайла.
– Мне приятно видеть тебя такой счастливой, Кайла, – тихо произнес Дэвид, словно они разговаривали о Кевине. Словно Дэвид знал, как часто Кайла отчаивалась, будучи в браке.
Почувствовав, что на глаза наворачиваются жгучие слезы, она прикусила губу и уткнулась носом в шерсть пса.
– Пришла твоя очередь, – тихо, но властно произнес Дэвид. А потом, словно Кайла могла ослушаться его, прибавил решительнее: – Кайла? Теперь твоя очередь быть счастливой.
Глава 13
– Я чувствую себя виноватой за то, что счастлива, – выпалила Кайла.
Дэвид кивнул:
– Я чувствовал то же самое после смерти отца. Я не понимал, как люди осмеливаются радоваться.
Кайла кивнула. Именно такие чувства она испытывала. Но ее состояние усугублялось сильной растерянностью, потому что ее отношение к смерти мужа было неоднозначным.
– Но потом я вспомнил слова отца, – задумчиво сказал Дэвид. – Он говорил, что нельзя быть одновременно виноватым и счастливым. Или испуганным и счастливым. Вот поэтому он всегда старался поступать правильно. По его мнению, истинное счастье строится на правильных поступках. И вот отчего я хочу, чтобы ты стала счастливой.
Кайла уставилась на Дэвида. Он говорил так хорошо, так убедительно…
– Дэвид?
– Что?
– Я боюсь счастья. Помнишь, ты сказал, что желания – удел детей? Я боюсь, что то, чего я желаю, меня просто разочарует. И принесет горе.
Они подошли к ее дому. Дэвид уселся на крыльцо, словно это было самым естественным поступком в мире, и похлопал ладонью по ступеньке рядом с собой.
– Было ужасно, да? – спросил он.
Кайла собиралась уточнить, что он имеет в виду, словно не понимает, о чем он говорит, но потом решила не притворяться.
– Да, – прошептала она. – Брак с Кевином был во многом ужасен. Я имею в виду, были и хорошие моменты, поэтому не пойми меня превратно.
– Расскажи мне, – потребовал он.
Кайла знала, что он предлагает ей рассказать не о приятных моментах в браке с Кевином. Она не могла не подчиниться его требованию.
И Кайла заговорила. Сначала она рассказывала медленно. Ее откровение было сродни размыву плотины: поначалу через маленькое отверстие сочится тонкая струйка воды, затем через размытый грунт идет более устойчивый поток, а потом плотина рушится.
Она поведала ему о том, как ночами ждала Кевина, не зная, где он. Об ужасных домах, в которых они жили, и неоплаченных счетах. Она говорила о работе официанткой, уборщицей, няней и садовником. О том, как пыталась сделать так, чтобы семья не развалилась.
И чем больше Кайла работала, тем чаще Кевин саботировал все, что она делала, теряя к ней интерес. Он стал унижать ее сначала в уединении собственного дома, а затем на людях.
– Бывает время, – наконец сказала она, – когда я испытываю облегчение оттого, что он умер.
Она раскрыла ему свой самый большой секрет. Но был и еще один.
Кайла ждала, когда Дэвид с ужасом отреагирует на ее признание, которое никто и никогда до него не слышал. Но вместо этого он продолжал молча сидеть на крыльце рядом с ней. Пес уснул у нее на руках. Кайла вдруг почувствовала, что совсем не считает себя виноватой.
Они вышли наружу – ее позорные и тщательно охраняемые секреты. Она испытывала облегчение, ей стало легче дышать.
Внезапно Кайле показалось, что она вольна свободно ходить по полю своих воспоминаний, не боясь подорваться на воображаемой мине.
Дэвид не оттолкнул ее. Наоборот, он обнял ее за плечи и прижал к своему сильному телу.
И тут Кайла поняла, что давным-давно простила Кевина.
После его смерти она злилась и ни за что не желала его прощать. Она считала, что он предал ее из-за своей беспечности. Но теперь она осознавала, что прежде злилась на Кевина из-за собственного бессилия.
А еще она сильнее сердилась даже не на Кевина, а на саму себя. Она не могла простить себя за неправильный выбор. За то, что так усложнила свою жизнь.
