– Могу и не сдержаться, – пояснил ей Павел. – Надаю им по шее, если ляпнут чего про Ленку. Какая уж после этого беседа? Еще в ментовку угожу. А вы с ними поговорите. Женщина с мужчиной всегда сможет найти общий язык. Вы ведь, женщины, очень ловкие. Может быть, что-то и нащупаете. Я тоже с вами в Питер поеду.
– Зачем?
– Подстрахую, – пояснил ей Павел. – Не хватало еще, чтобы и вас, как Лену, похитили.
И, сделав это в высшей степени оптимистичное заявление, он направился к своей машине. Юльке не оставалось ничего другого, как забраться в свой «Рено» и следовать за Павлом в город.
А тем временем Аня уже беседовала с той самой Варенькой из Русского музея, которая, по словам соседки Лены, была ее подругой. Варе было хорошо за тридцать. Следить за собой она явно не следила даже в юности, а сейчас и вовсе махнула рукой на возможность быть привлекательной в глазах мужчин. Тусклые волосы стянуты в тугой пучок на затылке. Темно-коричневый костюм с длинной юбкой и такие же унылые туфельки на маленьком каблучке ее не красили. Блузка, сиявшая белизной, покроем смахивала на мужскую рубашку. К тому же Варя оказалась редкой занудой. Трудно было себе представить двух более непохожих женщин, чем Варя и Лена.
Однако на поверку выяснилось, что и Лениной подругой Варю назвать было нельзя. Разве что хорошей знакомой, коллегой по работе. Для подруги она знала о Лене слишком мало. Впрочем, Варя и не пыталась представить себя Лениной подругой.
– По-моему, у Лены подруг вообще не было, – говорила она Ане. – Они ей и не нужны были.
Девушки сидели в уголке маленького кафе в полуподвальном помещении музея и крохотными глоточками пили довольно жидкий кофе. Ане удалось найти Варю без особого труда. И уговорить ее побеседовать о Лене также труда не составило. Но вот, к сожалению, ничего интересного Варя сказать о Лене не могла.
– Лена по большей части с мужчинами общалась, – рассказывала Варя. – Ей если женщины и звонили, то только по делу. Я, конечно, не прислушивалась, но по отдельным фразам понимала, что Лена не с подружками болтает.
– А что за клиенты? – спросила Аня.
– Не знаю, – ответила Варя.
– Варя, – максимально проникновенным тоном обратилась к ней Аня, – понимаете, Лену похитили. Может быть, ей грозит смертельная опасность. И вполне возможно, что это как-то связано с ее второй работой. Так что если вы мне не расскажете все, что знаете, то, возможно, гибель Лены будет и на вашей совести.
– А почему я должна вам верить? – спросила у нее Варя. – Почему я должна вам верить, что Лену действительно похитили?
Анька растерялась.
– Позвоните ей домой, – предложила она.
– Лена живет одна! – фыркнула Варя. – Может быть, она сейчас на работе.
– Так позвоните ей на работу! Уверена, что Лену там тоже с фонарями обыскались, – сказала Анька. – И любая информация о ней будет очень кстати.
– Но я же не знаю ее нового места работы, – вздохнула Варя. – Ладно уж, мне кажется, что вы меня не обманываете. Да и не знаю я ничего такого, что могло бы Ленке повредить. Ну, слушайте. Расскажу вам все, что знаю про Лену.
И Варя приступила к рассказу. Сама она пришла работать в Русский музей больше десяти лет назад. Лена появилась поздней. В отделе других молодых сотрудников не было, так что девушки, несмотря на несходство в характерах, все ж как-то общались. В обеденный перерыв ходили вместе в кафе, иногда после работы заходили в кино. Но особой близости между ними так и не возникло.
– Лене всегда хотелось денег, – рассказывала Варя. – Она мне с самого своего появления в нашем отделе все время твердила, что в этом музее мы с ней совсем пропадем. Так и просидим всю жизнь за копейки, а потом на пенсию выйдем, и вообще хана нам будет. На паперти с протянутой рукой – наше будущее. И это еще в лучшем случае, если местные побирушки потеснятся и нас с ней к себе пустят.
Но потом Лена свои разговоры о том, как бы ей найти способ разбогатеть, прекратила. Зато Варя увидела, что Лена стала покупать себе дорогую косметику, новые вещи у нее теперь лежали в фирменных пакетах модных дорогих магазинов, куда Варя даже и зайти стеснялась. Варя даже ходить мимо них опасалась. Ей казалось, что из-за сверкающих витрин на нее презрительно смотрят продавщицы, которые ей тоже казались существами из другого, почти нереального мира горностаевых шуб, сверкающего хрусталя и новеньких иномарок.
– Любовника богатого нашла? – спросила Варя, когда Ленка заявилась на работу в умопомрачительной красоты зимних сапогах. – Или Павел подарил?
Мало того, что сапоги были красивы, они были еще и удивительно легки и удобны на ощупь. А когда Варя, у которой был один размер с Леной, сунула ногу в новый сапог, то невольно охнула. Прежде такого ей испытывать не приходилось. Нога устроилась в сапоге, словно в перчатке – теплой, мягкой и удивительно уютной. Но Лена в ответ на Варин вопрос о любовнике только фыркнула. Но на следующий день приехала на работу на белой «девятке», за рулем которой сидела сама.
– Так кто же? – благоговейным шепотом спросила у нее Варя. – Любовник или Павел?
– Павел все деньги в свой бизнес вкладывает! – заявила ей Лена. – На себя и меня у него жалкие гроши остаются. Он как купил себе куртку три года назад, так ее и таскает. А зачем менять? Она же без дырок! Не знаю, может быть, он и правильно делает, но только я-то сейчас, сегодня жить хочу. Сейчас, а не потом!
– Значит, все-таки любовник?! – ахнула Варя, которая была твердо убеждена, что щедрые и богатые любовники – это плод чьей-то выдумки и в реальной жизни не встречаются.
– Варька, опомнись! – захохотала в ответ Лена. – Стал бы любовник мне машины дарить! Как же! Не такая уж я красавица, чтобы на меня такие деньги швырять. Сама я деньги заработала и сама же машину и купила!
– Врешь! – обиделась Варя. – Как ты могла заработать такие деньжищи?
Однако пришлось поверить. Деньги Лена и в самом деле зарабатывала сама.
– Но чем? – спросила у Вари Анька.
– Оценкой картин, – вздохнула Варя. – У Лены было редкое чутье и знание. Ей было достаточно бегло взглянуть на картину, чтобы рассказать о ней почти все, определить школу, к которой принадлежал художник, год, когда картина была создана, и, конечно, самое главное – она называла точную стоимость картины на рынке. Она могла отличить подлинник от копии без всякой аппаратуры. Лена никогда не ошибалась, а брала за свои услуги значительно меньше, чем взял бы эксперт, который стал бы делать химический анализ красок, полотна и так далее. Так что постепенно у Лены появилась своя клиентура. Если кто-то после нее и шел к эксперту, телефон которого всегда был у Лены, то его официальная оценка никогда не отличалась от Лениного вердикта.
– Так в чем тогда смысл? – удивилась Аня. – Почему бы клиентам сразу не обращаться к эксперту?
– За настоящую экспертизу, проведенную по всем правилам, нужно заплатить большие деньги, – сказала Варя. – А кому охота выкладывать денежки за какую-нибудь дедушкину любительскую мазню? Обычно ведь люди только догадываются, что попало им в руки. А узнать точно хочется. Вот тогда и появлялась Лена и говорила, стоит ли картина денег или ее можно просто отнести на свалку. Репутация ее была такова, что люди ей верили, и деньги она зарабатывала вполне приличные.
