Одна пожилая леди задержала маркиза особенно долгим и подробным рассказом о какой-то домашней неприятности. Он выслушал ее внимательно, даже с интересом, и, ни разу не проявив нетерпения, пообещал прислать кого-нибудь на помощь.
Мужчина, с которым Лавина была официально помолвлена, становился ей все более и более интересен. Она подумала, что завтра утром новость разлетится по всей округе и тогда им с папой можно будет вздохнуть чуточку свободнее.
И все же во всем этом было что-то очень странное.
Граф прекрасно проводил время, найдя две родственных души в лице мэра и его жены. Они оба были страстными любителями прогулок под парусами, а поскольку граф владел яхтой, стоявшей на якоре в Тилбери, и его любимым занятием было ходить на ней в море, они вскоре так увлеклись разговором, что перестали замечать все вокруг.
– Я на днях полностью переоснастил «Русалку», – сказал граф. – И, разумеется, произвел ремонт.
– «Русалка»… – вздохнула одна из родственниц. – Какое милое название!
– Этим летом мы, как обычно, отправились бы в плавание, но теперь нам, вероятно, придется менять планы.
– Круиз – прекрасная идея, – вмешался в разговор маркиз. – Быть может, об этом стоит подумать.
Разговор перешел на другие темы. Жена священника начала расспрашивать графа о королеве. Он сейчас не хотел обсуждать тему, которая наполняла его душу ужасом, но поделился кое-какими невинными дворцовыми слухами о ее величестве.
– Вы путешествуете с ней? – поинтересовался мэр.
– Я ездил с королевой на остров Уайт в Осборн-Хаус, – ответил граф. – Но она очень мало путешествует. Осборн да Балморал в Шотландии.
– Шотландия, – вздохнул приходской священник. – Такое красивое место!
Граф упомянул, что у него есть двоюродный брат, который живет в Шотландии, недалеко от Баллатера, и какое-то время разговор крутился вокруг шотландских красот.
Наконец маркиз поднялся. Но прежде чем он успел открыть рот, вошел дворецкий и что-то зашептал ему на ухо. Лавина услышала, как Элсвик сказал:
– Пришлите его сюда.
Когда дворецкий удалился, он обратился к лорду Рингвуду:
– К вам прибыл посыльный королевы.
Граф стал белым как полотно, губы его задрожали.
– Интересно, что ему нужно? – быстро нашлась Лавина.
– Наверное, вас часто вызывают к ее величеству помогать в каких-то важных государственных делах, – с благоговением сказала жена священника.
– О да, – едва слышно промямлил граф.
– И, наверное, что-то очень срочное, – предположила леди, – раз он в такое позднее время явился.
– Несомненно, – выдавил граф.
– Определенно, это связано с державными интересами! – восторженно заключила жена священника.
Это было настолько близко к истине, что граф бросил на нее полный ужаса взгляд, который заставил священника шепнуть на ухо своей жене, что подобные разговоры не для них.
И Лавина, и ее отец узнали сэра Ричарда Пейтона, вошедшего в зал. Граф за глаза называл его «бревно», потому что тот был напрочь лишен чувства юмора.
Маркиз был сама любезность.
– Вы как раз вовремя. Я хочу произнести тост в честь моей невесты, – сказал он. – Лавина, дорогая, – он взял ее за руку и поднял со стула, – во всем мире не найдется человека счастливее меня. – Он протянул сэру Ричарду бокал, который поспешно наполнил лакей. – Выпьем за леди Лавину Рингвуд, будущую маркизу Элсвик.
Неожиданное развитие событий поставило Пейтона в крайне затруднительное положение. Он, как и все придворные, знал, для чего ее величество потребовала к себе лорда Рингвуда. Еще он знал, что леди Лавина, как он позже выразился в разговоре с приятелем, «будет готова лопнуть», когда узнает о том, что ее ждет.
Однако посыльному не хватило храбрости не поддержать тост, и он выпил шампанское, надеясь, что его венценосная хозяйка никогда об этом не узнает, потому что за такое наверняка может снять с него голову.
Последовали новые тосты, речи, и ему пришлось дожидаться, пока гости встанут из-за стола и покинут гостиную, чтобы наконец приступить к исполнению королевского поручения.
Но и тут его прервало появление мистера Ферриса, представителя местной газеты, которого маркиз сердечно поприветствовал.
Мало того, он завел с ним долгий разговор и даже представил ему свою невесту, что вынудило сэра Ричарда содрогнуться при мысли о том, что все это в скором времени появится в прессе.
Джек Феррис, владелец и редактор местной газеты, не верил в свою удачу. Он и не мечтал попасть в Элсвик-Тауэрс даже после весьма прозрачного намека, который ему сделали сегодня днем.
Но маркиз и леди Лавина приняли его как дорогого гостя.
– Пойдемте в парк, – пригласил маркиз. – Сейчас начнется фейерверк.
– Фейерверк? – переспросила Лавина.
– В вашу честь, моя дорогая.
Стеклянные двери гостиной распахнулись, и вся компания высыпала на широкую террасу. Маркиз взял Лавину за руку и вывел на середину ведущей к газону широкой лестницы.
Неожиданно уже потемневшее небо озарилось разноцветными вспышками. Большинство слуг тоже вышли на террасу посмотреть на фейерверк, и их восторженные возгласы смешались с хлопками ракет.
Лавина стояла на лестнице, задрав голову и наслаждаясь необычным зрелищем. Она не замечала, что взгляды всех вокруг были устремлены на нее. Не заметила она и того, как долго и внимательно смотрел на нее маркиз.
Наконец она опустила голову и повернулась к нему. И тут, под одобрительные крики слуг, к ужасу сэра Ричарда и восторгу Джека Ферриса, маркиз притянул девушку к себе и прижался губами к ее устам. Она меньше всего ожидала от него подобного и потому остолбенела от удивления.
Это был не страстный поцелуй. Нет, он был предназначен для наблюдающей толпы и оставался в рамках благопристойности. Но прикосновение его губ наполнило ее необъяснимой тревогой.
Они были теплыми и твердыми, но в то же время подвижными и нежными. Лавина отчетливо почувствовала силу его рук и прикосновение тугого, тренированного тела.
– Изображайте удовольствие, – прогудел он ей в губы.
– Я… Я не могу, – прошептала она, заливаясь краской.
– Вы не справляетесь со своей ролью, сударыня.
– Я… Хорошо.
Она обняла его и сделала вид, что отвечает на поцелуй. А потом вдруг поняла, что вовсе ничего не изображает и целует его по-настоящему.
Изумившись происходящему с ней, она отпрянула. Все вокруг улыбались. Девушка посмотрела на маркиза: он тоже улыбался. Но его улыбка была какой-то странной, неуверенной, словно он тоже удивился своему поступку.
– Так хорошо? – застенчиво спросила она.
