Но вместо этого она увидела множество картин на стенах, несомненно очень дорогих, ковры и шторы были ничуть не хуже тех, что украшали самые фешенебельные гостиные Мэйфера
[4].
– Я надеюсь, вы у нас задержитесь, чтобы наши друзья смогли познакомиться с вами, – сказала леди Макьюэн.
– Нам очень хочется увидеть Шотландию, – призналась Лавина.
– Но мы приехали по другой причине, – добавил граф. – Чтобы объявить о помолвке моей дочери с лордом Элсвиком.
Новость всех обрадовала. Зазвучали поздравления и тосты. Маркиз стоял рядом с Лавиной и слушал их с безмятежным видом, а она, глядя на него, пыталась понять, что сейчас творится в его душе.
Даже после вчерашнего вечера, когда девушке показалось, что она почувствовала какую-то глубинную связь с ним, прочитать его мысли она не могла.
Маркиз снова закрылся в себе. Сегодня утром он держался дружелюбно, но прохладно и вообще вел себя так, будто тех прекрасных минут в музыкальной комнате не было вовсе.
Впрочем, сейчас он идеально играл роль влюбленного жениха. Вот только, заглянув в его глаза, Лавина не увидела ничего.
Глава 6
Одеваясь к обеду, Лавина уделила особое внимание своей внешности. Ей хотелось произвести самое лучшее впечатление на вновь обретенных родственников.
Лишь спустившись в гостиную, она узнала, что на обед пришли и другие гости, с которыми вчера они не встретились, потому что те весь день были на рыбалке.
– Кузина Лавина, – сказал Эндрю, – позвольте представить. Мой друг сэр Джеймс Маквейн. Ему принадлежит соседнее поместье.
Этот шестифутовый красавец служил в армии, как она позже узнала, пока не унаследовал отцовский титул, после чего вернулся и занялся делами огромного родового поместья.
За обедом Лавину посадили рядом с ним, и вскоре она поняла, что сэр Джеймс совершенно определенно один из самых обаятельных молодых людей, которых она когда-либо встречала. И еще один из самых веселых.
Он то и дело заставлял ее смеяться, рассказывая о своей военной службе на севере и о том, с какими трудностями ему пришлось столкнуться, когда он стал землевладельцем.
– Отец мой был шотландцем, а мать – англичанкой, – поведал он Лавине. – Поэтому, когда мне приходится решать какую-то задачу, я спрашиваю себя, что важнее – чувства или деньги.
Лавина рассмеялась.
– На юге всегда важнее деньги, – сказала она. – Я уверена, на севере все точно так же, но только вы, наверное, бóльшие патриоты.
– Да, мы патриоты, – согласился шотландец. – Но в то же время стараемся рассуждать здраво и нас не так легко вывести из себя, как наших предков.
Лавина снова засмеялась.
– Помнится, история Шотландии полна войн, и мне всегда казалось, что с шотландцами нужно быть поосторожнее, чтобы никого не обидеть и не нарваться на неприятности.
Сэр Джеймс улыбнулся.
– Думаю, здесь вы в полной безопасности, – сказал он. – Уверяю вас, шотландцы ценят красоту, будь то цветок или женщина. Куда бы вы ни пошли, вами будут восторгаться.
Лавина зарделась.
– Спасибо, – промолвила она. – Теперь я буду меньше бояться сказать или сделать что-нибудь не так.
– Шотландия приветствует вас с распростертыми объятиями, – шутливо повторил молодой человек. – Я сегодня же у себя дома устрою прием в вашу честь.
– С удовольствием приду, – ответила она. – Разумеется, мой жених тоже придет.
– Жених? – всполошился сэр Джеймс.
Тут она вспомнила, что он не знает о помолвке.
– Скажите, что это неправда! – взмолился он. – Что это воображаемый жених.
– Нет, вот он, сидит рядом с леди Макьюэн. Его зовут лорд Айвен, маркиз Элсвик.
Минуту они молчали, потом молодой человек сказал:
– Вы не представляете, до чего я расстроен!
Когда он это говорил, Лавина заглянула в его глаза и на миг ей показалось, что она уже никогда не сможет от них оторваться. Вспыхнув, девушка заставила себя отвернуться, чувствуя, что произошло что-то необычное.
* * *
В последующие дни их приветствовала вся округа. Организовывались приемы, устраивались вечеринки, давались балы.
Сэр Джеймс пригласил их в свое поместье, чтобы показать лошадей, которые, что всеми подтверждалось, были лучшими в округе.
Маркиз, похоже, тоже так думал, потому что осмотрел лошадей с неподдельным восхищением и потом еще долго обсуждал их с сэром Джеймсом. И никто не заметил, что время от времени он бросал на молодого человека враждебные взгляды, которые никак не соответствовали его дружелюбным словам.
Лавина, стоявшая от них в нескольких ярдах, видела только, что маркиз держится непринужденно, и потому не тревожилась.
Оставшись с отцом наедине, она призналась:
– Знаешь, папа, мне кажется, эта поездка в Шотландию всем нам идет на пользу. И особенно маркизу. Он уже почти стал обычным человеком.
Ее отец рассмеялся.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я знаю, что говорю, – ответила Лавина. – Он смеялся и говорил о лошадях, ходил от одной к другой. Они ему понравились так же, как и нам, поэтому я решила, что он стал почти обычным человеком.
– Вчера за обедом, когда ушли дамы, он был весьма забавен, – сказал граф. – Рассказывал истории, которых прежде я от него не слышал, шутил. И шутки у него, надо сказать, весьма остроумные, хотя некоторые из них и не предназначались для женских ушей.
Лавина удивилась.
– Лорд Элсвик знает такие шутки? – спросила она. – Я не верю тебе, папа.
– Милая, любой джентльмен знает шутки, не предназначенные для женщин, – заверил ее отец.
– О боже, и ты?!
– Послушав вчера вечером Элсвика, и я, – с улыбкой ответил он.
Сэр Джеймс подобрал для Лавины маленькую грациозную кобылку и пригласил на короткую прогулку с целью показать свои владения.
– Завтра дольше покатаемся, – пообещал он. – Во всяком случае, я надеюсь, что вы не будете против.
– А разве завтра вы не собирались на рыбалку? – спросила Лавина. – Папа и лорд Элсвик, кажется…
– Они едут на рыбалку, – ответил сэр Джеймс. – Я – нет.
Выражение его глаз заставило Лавину отвернуться, потому что она покраснела.
– Я… наверное, не смогу, – сказала она, жалея, что не имеет права кокетничать с этим привлекательным молодым человеком.
– Сможете, если по-настоящему захотите, – ответил он. – Наверняка ваш господин и повелитель не станет возражать против невинной прогулки верхом.
