– Если бы этого было достаточно, чтобы найти тебе богатого мужа, я мог бы не волноваться, – заявил Джон. – К сожалению, мужчины с деньгами имеют право выбирать, и одного умения пускать пыль в глаза недостаточно, чтобы привлечь их.
Друзилла засмеялась.
– Это ты так думаешь, милый братец.
– О чем ты говоришь?
– Я же сказала, учиться мне больше не надо, потому что учеба эта нужна, чтобы найти богатого мужа. Ну, так я нашла. Поэтому и вернулась домой.
Джон остолбенел.
– Ты что? – пробормотал он.
– У меня будет богатый муж, так что скоро я слезу с твоей шеи. Вот облегчение для тебя, правда?
У Джона голова пошла кругом.
– Друзилла, – выдавил он наконец, – тебе семнадцать лет.
– Я знаю.
– Но ты, похоже, не знаешь, как себя вести. Ты же не хочешь слыть неисправимой кокеткой?
– Когда я выйду замуж, это не будет иметь значения. Пусть говорят, что хотят.
– Понятно. А как насчет чувств мужа?
– О, об этом я побеспокоюсь. Будущий муж влюблен в меня до безумия, так что с этим все хорошо.
– А ты? Ты любишь его?
– Джонни, дорогой, его доход пятьдесят тысяч фунтов в год, конечно, я люблю его.
Джон разинул рот.
Пятьдесят тысяч годовых! Неужели в мире есть столько денег?
Потом к нему вернулась братская заботливость.
– Кто он, Дрю?
Она поморщилась.
– Не называй меня Дрю. Это так некрасиво.
– Я буду называть тебя Друзиллой, если перестанешь называть меня Джонни.
– Хорошо, договорились. Милый, милый Джонни!
– Друзилла, ты должна рассказать что-нибудь об этом человеке. Мне нужно знать что-то большее, чем состояние его банковского счета.
– Тебе нужно знать? Ведь это я за него выхожу.
– Если я соглашусь. В конце концов, я глава семьи.
Заявление это произвело на сестру впечатление, которого Джон ожидал меньше всего. Она запрокинула голову и буквально зашлась смехом.
– О, Джонни, какой ты смешной.
– Я не собирался шутить.
– Но это так смешно! Ты глава семьи! С ума сойти.
– Если хочешь, чтобы я согласился на брак, не сходи с ума так громко, – сказал Джон обиженно. Разве герцог не может ожидать хоть немного уважения от младшей сестры? – Скажи, кто он, – настойчиво повторил брат. – Я знаю его?
– Вряд ли. Он бакалейщик.
– Бакалейщик? Ты что, рехнулась?
– Да, бакалейщик с доходом в пятьдесят тысяч.
– Как он мог заработать такие деньги? Бедная моя девочка, да он морочит тебе голову.
– Джонни, не будь таким глупым. Он не развозит на велосипеде фрукты. За него это делают другие. Он владеет сотней бакалейных магазинов.
– Сколько ему лет?
– Где-то сорок пять или пятьдесят. Я не знаю точно.
– Торговец среднего возраста!
– Очень богатый торговец! – поправила кокетка.
– Мне все равно, насколько он богат. Ты не можешь выйти за него.
– Но ты о нем ничего не знаешь! – вскричала Друзилла.
– Напротив. Думаю, я очень хорошо знаю, какой он. Скорее всего, у бакалейщика красное лицо, брюхо и огромные бакенбарды. Если мне, к несчастью, придется встретиться с твоим женихом, этот делец хлопнет меня по спине и назовет сквайром.
– Это имеет какое-то значение?
Имеет. Хотя сам Джон не мог объяснить почему. Да и спорить с Друзиллой он даже не стал пытаться. Вдруг в голову его светлости пришла другая мысль.
– Я знаю, в чем дело. Ты жертвуешь собой ради семьи.
– Что?
– Зная, что я оказался на мели, ты нашла богатого человека, чтобы спасти нас. Но, милая сестра, долг перед семьей не обязывает тебя…
На этом Джон сдался. Друзилла глядела на него таким безучастным взглядом, что не оставалось сомнений: она не поняла ни слова из того, что он сказал. Больше всего эту испорченную девчонку сбило с толку слово «долг».
– Ты не выйдешь за бакалейщика только потому, что у него есть деньги.
– Так найди мне кого-то другого с деньгами, – выпалила она, перестав улыбаться. – Думаешь, я собираюсь просидеть в этом старом сарае всю жизнь только потому, что ты не можешь мне дать приданого?
Друзилла зарыдала.
Брат тут же обнял ее за плечи.
– Не плачь. Я что-нибудь придумаю, – пообещал он и про себя добавил: «Знать бы только что». – Ты дома, так что давай просто радоваться встрече. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Но сначала найдем маму. Она очень обрадуется твоему приезду.
«Испорченная девчонка» шмыгнула носом и вытерла слезы.
– Хорошо. Но знай, я не передумала. Я выйду за Артура.
– Артура?
– Артура Скаггинса.
Джон мысленно застонал. Он мог бы догадаться, что бакалейщика зовут как-то похоже.
– Ты не можешь всю жизнь прожить с фамилией Скаггинс, – сказал герцог Честертон. – Подумай об этом, Дрю. Ты не можешь…
Она топнула ногой.
– Не называй меня так. Я буду делать что хочу. Я не буду бедной, не буду!
– Погоди, я же согласен, тебе нужен муж с хорошим достатком, – вздохнул Джон. – У меня вон дух захватило, когда я увидел, как ты появилась. Нанять такую карету, наверное, стоило целого состояния. Как ты заплатила за нее?
– Я не платила. Это карета Артура.
– Что?
– И телега. И люди.
– Ты приехала домой за счет этого человека? Как ты могла? Ты что, вообще не понимаешь, что можно делать, а чего нельзя?
– Думаю, что нет. Какая разница, если я собираюсь выйти за него?
Джон открыл рот, потом закрыл. Он ничего не мог ни сказать, ни сделать, чтобы не обидеть сестру.
Одно было понятно.
Нравится ему это или нет, он должен будет встретиться с этим человеком.
Потом Джону придется задать множество вопросов и быть готовым услышать ответы, которые ему не понравятся.
– Пойдем найдем маму, – сказал брат.
На лестничной площадке они обнаружили, что некоторые из чемоданов Друзиллы уже унесли и одна из близнецов руководит перемещением остальных.
– Спасибо, э-э-э…
– Имельда, – сжалилась она. – Я отправила их в голубую комнату, ваша светлость. Ее уже готовят.
– Спасибо, – с чувством вымолвил Джон, радуясь тому, что хоть кто-то разделяет его заботы.
