– Не надо было говорить, да?
– Нет, пора рассказать, что мы затеяли, – сказал Джон и в общих чертах обрисовал потрясенной матери план Джины.
– Но это же чудесно! – воскликнула Друзилла. – Все наладится, и мы заживем, как настоящая дворянская семья.
– Я занимаюсь этим не совсем ради этого, – сказал молодой филантроп. – Ради того, чтобы сохранить наше наследие для всех, кто живет в округе.
– Да что о них заботиться? Это выгодно нам, – сказала Друзилла.
– Нет, – решительно произнесла леди Эвелин. – Твой брат прав. Мы это делаем не ради себя, а для истории. Джина, милая, это превосходная идея. Я помогу вам чем смогу. Надеюсь, меня пригласят участвовать?
– Конечно, сударыня! – воскликнула Джина, восторженно вскакивая с кресла.
Леди Эвелин тоже встала и взяла ее за руки.
– А вы должны остаться и пожить у нас, моя дорогая.
– Мама! – встревожился Джон.
– Но, ваша светлость, я не могу…
– Можете. Если вы собираетесь все это организовать, нужно находиться в гуще событий. Невозможно же приходить и уходить каждый день, верно? Вы должны жить здесь как член семьи. Скажите «да», пожалуйста!
– Да! – воскликнула Джина. – Да, да!
Друзилла тоже вскочила, взвизгнув от восторга, и они втроем, взявшись за руки и приплясывая, стали кружиться по комнате. Джон наблюдал за ними с перекошенным лицом.
Чтобы не сойти с ума, он собирался держаться от нее подальше, а теперь девушка будет жить с ним под одной крышей.
Остаток дня Джина провела с Эмброузом, составляя списки, а Джон отправился осматривать другие части своего поместья. Он боялся, что не сможет скрыть смятения, охватившего его оттого, что мисс Уилтон останется с ними.
Было решено, что вечером Джина съездит домой за вещами и утром вернется в замок. Джон провел ее, поблагодарил за работу и долго смотрел вслед удаляющейся карете, пытаясь разобраться в своих чувствах.
Эта красавица обладала какой-то странной магией, и для него это было опасно. Он бы и хотел держаться в стороне от нее, но теперь это было невозможно.
* * *
Спустя час карета остановилась перед домом Джины, большим каменным особняком посреди обширных земель. Когда она вышла, лакей в напудренном парике открыл парадную дверь.
– Добрый вечер, мисс.
– Добрый вечер, Кэдмон.
– В библиотеке, мисс.
Когда она подошла к библиотеке, другой лакей в парике открыл ей дверь.
Отец Джины сидел за письменным столом и смотрел на ее мать, которая крутилась перед ним на прикаминном коврике. Он работал с какими-то чертежами, но отвлекся, чтобы посмотреть на жену.
– Милая, – сказала мать, увидев Джину, – посмотри, какое чудесное платье купил мне папа.
– Мама, оно прекрасно! – восхитилась Джина. – Какой насыщенный рубиновый цвет! Какой богатый бархат!
– Похоже, мне теперь придется в дополнение купить пару рубинов, – улыбнулся отец.
– Любимый, ты меня разбалуешь, – ласково произнесла его жена.
– А что тебе купить, моя дорогая? – спросил Сэмюель Уилтон у дочери.
– Ничего, папа, вы и так мне слишком много всего покупаете, – ответила она, целуя его в лоб.
– Это одно из удовольствий, которое дают деньги, – заявил мистер Уилтон, счастливо вздыхая. – Мужчина с деньгами может побаловать своих леди. Так что тебе купить, любимая?
– Ничего не надо, папа, – твердо повторила дочь.
Джина знала, что ее отец очень богат и может купить все, что она пожелает. Именно поэтому девушка не хотела его о чем-то просить. Она была очень похожа на мать и воспитывалась, как и подобает внучке приходского священника.
Сэмюель Уилтон начинал с мелких строительных подрядов, но дело ладилось, и постепенно он стал главой большой строительной фирмы, что дало подрядчику возможность вложить деньги в железную дорогу, которая в стране стремительно разрасталась. Это принесло ему баснословную прибыль.
Джина говорила Джону, что ее отец был дельцом, и это соответствовало действительности в той мере, в какой строителя можно было назвать дельцом. Но он был дельцом очень высокого полета.
Огромное состояние подняло предприимчивого строителя до самых верхов, он познакомился с влиятельными и могущественными людьми. Сэмюель Уилтон легко мог бы купить себе титул, но ему это было просто не интересно, поскольку в душе он продолжал оставаться простым человеком, который женился на дочери приходского священника и придерживался ее строгих принципов.
Жена вызывала у мистера Уилтона некое подобие благоговейного страха, ибо он знал, что она умнее его. Дочь вызывала у него страх по той же причине. Но любовь к этим двум женщинам наполняла весь его мир.
– Как все прошло в замке? – спросила Джину мать.
– Отлично, мама. И леди Эвелин пригласила меня пожить у них какое-то время. Завтра я снова туда еду.
– Собираешься стать герцогиней? – спросил отец, блеснув глазами.
– Нет, конечно! – тут же последовал ответ. – Мне интересен замок, я вчера вам об этом говорила.
– Знаю, знаю, замку нужны деньги. Или скорее герцогу нужны деньги. – Мистер Уилтон взял дочь за руки, глаза его загорелись. – Знаешь что, а давай я куплю тебе этого герцога!
– Сэмюель!
– Папа, ты что? – Джина чуть не разрыдалась. – Как ты можешь такое говорить?
Добрый мужчина непонимающе посмотрел на негодующих жену и дочь.
– А что? Что такого ужасного я сказал? Элиза, что я сказал?
– Это было некрасиво, – строго произнесла его жена.
– Почему? Почему?
– Наша девочка, естественно, хочет выйти замуж по любви.
– Но она может его любить, разве нет? Даже хорошо, чтобы она его любила. Так сделка будет выгоднее, а если я что-то и умею в жизни, так это заключать выгодные сделки.
Обе его женщины от таких вульгарных речей прикрыли глаза ладонями.
Чувствуя, что увязает все сильнее, но не понимая почему, мужчина попытался исправить положение.
– К тому же он красивый молодой человек.
– Ты его знаешь? – спросила Джина, убирая руку от лица.
– Никогда не встречал.
– Откуда же ты знаешь, что он красивый?
– Оттуда, что ты сама так сказала вчера вечером.
– Я не упоминала, как он выглядит.
– Да, вслух не упоминала, но мне было достаточно видеть, как загорались у тебя глаза, когда ты заговаривала о нем.
– Не было такого! – закричала Джина. – Он для меня ничего не значит. Ничего! Слышите?
– Хорошо-хорошо, любимая. Не нужно так кричать, а то я сейчас оглохну.
