– Думаете, это так серьезно?
– Я знаю это, иначе доктор Джоунс сам ей помог бы. Признаюсь, я боюсь самого худшего.
Сэр Эдвард внимательно посмотрел на нее, его зеленовато-серые глаза были полны участия.
– Как вы живете?
– Вы имеете в виду, после того, как мой отчим уволил всех слуг?
– Я…
– Не нужно извиняться, сэр Эдвард. Я понимаю, что в деревне и окрестностях прекрасно известно, что происходит в Холле. Я узнала об этом, когда побывала в нескольких местных лавках.
– Лорд Бактон из тех людей, которые превыше всего в этой жизни ценят материальные блага.
– Мама ему совершенно безразлична. Это я точно знаю.
Новелла уже была готова расплакаться. Сэр Эдвард медленно приблизился к ней, точно собирался взять за руку, но остановился.
Новелла продолжила говорить, радуясь тому, что нашла сочувствующего слушателя.
– Видно, что я отчиму сильно не нравлюсь. Но это не мешает ему пытаться получить мои деньги. Папа оставил достаточно, чтобы мама и я жили безбедно, но наша жизнь далека от этого блаженного состояния.
Сэр Эдвард, подумав, заговорил серьезным тоном:
– Когда кто-то из родителей вступает в новый брак, это всегда тяжело. У меня есть друзья, для которых это оборачивалось настоящим семейным горем. Мне повезло, мой отец после смерти матери не захотел проводить остаток жизни с другой, да так и остался до конца дней своих скорбящим вдовцом. Для меня стало настоящим потрясением, когда его не стало и на мои плечи легла ответственность за наше скромное поместье. Могу представить, что чувствуете вы, когда на ваших плечах лежит Краунли-холл.
Новелла посмотрела на сэра Эдварда, и неожиданно ее сердце наполнилось нежностью.
– Кажется, вы понимаете, как я отношусь к Краунли-холлу… – пробормотала она.
– Любому, кто знает вас, видно, что вы любите Холл так же, как вы любите свою маму или Саламандера!
Сэр Эдвард засмеялся и похлопал по боку Саламандера, который увязался за ними.
Уже давно Новелла не чувствовала себя такой счастливой. И рядом с сэром Эдвардом ей было удивительно легко.
Она прекрасно понимала, что у нее очень мало опыта общения с противоположным полом. Когда она училась в школе, к ней пару раз наведывались потенциальные поклонники, но горничная всегда отсылала их, говоря, что ее нет дома.
Новелла никогда не была влюблена и поэтому даже не знала, что это за чувство.
Но, наблюдая на берегу реки за тем, как сэр Эдвард играет с Саламандером, она почувствовала загадочное теснение в груди, причина которого была ей непонятна.
«Что за глупости лезут мне в голову? – подумала она, встряхнувшись. – Нельзя отвлекаться от мамы и Краунли-холла».
Тем не менее она не могла не признать, что ощущала странный подъем в присутствии сэра Эдварда и тайное влечение к нему.
– Едем дальше, – предложила она, подтягивая к себе Саламандера. – Пожалуйста, помогите сесть в седло.
После долгой, утомительной езды, когда солнце уже начало клониться к горизонту, сэр Эдвард предложил вернуться в Тизенхерст.
– Уже поздно, – сказал он ей, – а вам потом еще домой возвращаться.
Обратно ехали молча, но в мыслях у Новеллы царила неразбериха. Она не могла понять, почему это с нею происходит – то ли из-за слишком долгой езды, то ли из-за сэра Эдварда.
– Не хотите ли зайти на чашку чаю? – спросил сэр Эдвард, когда они въехали в ворота Тизенхерста.
– Мне нужно возвращаться домой, – ответила Новелла. – Вдруг доктор фон Гайдн уже прибыл.
– Тогда дайте слово, что приедете снова. Вы можете кататься на Саламандере, когда захотите.
С тяжелым сердцем, проронив несколько слезинок, Новелла попрощалась с Саламандером.
– Я скоро снова приду к тебе, обещаю, – выдохнула она, гладя шелковистую гриву.
Бросив короткое «до свидания» сэру Эдварду, она снова села на Бэлл.
– Вперед, девочка. – Она тряхнула поводьями, и лошадь потрусила мелкой рысью в сторону Краунли-холла.
«После Саламандера как на улитке еду», – со вздохом подумала Новелла, пытаясь заставить Бэлл бежать быстрее.
* * *
Прибыв в Краунли-холл, Новелла почувствовала себя совершенно разбитой. Только спрыгнув с Бэлл, она поняла, как выбилась из сил.
«Я вернусь к Саламандеру, – решила она. – Я не смогу снова расстаться с ним так надолго».
Идя к дому, Новелла заметила, что экипажа мистера Гросса уже не видно.
«Как странно, – подумала она. – Надеюсь, отчим его не выгнал».
Ответ вскоре стал очевиден, ибо, едва она переступила порог, в дверях гостиной возник лорд Бактон с новой тростью, которую Новелла никогда раньше не видела.
– Зачем этот строитель сегодня утром шатался по дому? – прорычал он, не дожидаясь приветствия.
Выпрямившись во весь рост для уверенности, Новелла ответила:
– Я заплатила мистеру Гроссу авансом, чтобы он увез поломанных горгулий и сделал новых.
– Так отправляйтесь завтра к нему и заберите их обратно. Скажите ему, что мы не нуждаемся в его услугах. Это слишком дорого.
– Вы не имеете права! – вспыхнула она. – Я плачу по его счетам, и мне непонятно, каким образом вас касается то, что я делаю с домом.
– Как вы смеете! – взревел он, с угрожающим видом приближаясь к ней. – Как смеете вы нанимать этих людей без моего разрешения? Я хозяин Краунли-холла, не вы. Попрошу не забывать об этом в будущем.
– Это мои деньги, и я буду делать с ними, что захочу. Если я решу потратить их на ремонт, а не на новые платья, это мое дело. Я жила здесь задолго до вас, лорд Бактон, и я не вижу, чтобы вы спешили с ремонтом Холла, хотя он того и гляди обрушится вам на голову.
– Вы будете делать то, что я скажу, – закричал лорд Бактон, бросив в ее сторону трость с серебряной ручкой. – Я уже предупреждал вас насчет этой глупой попытки укрывать от меня то, что принадлежит мне по праву. Если у вас есть деньги, то я, как ваш попечитель, имею право у вас их забрать.
Новелла словно приросла к месту. Долгая поездка верхом до того истощила ее силы, что она не могла пошевелиться. Лорд Бактон шагнул к ней, но его остановил неожиданно раздавшийся громкий звон дверного колокольчика.
– Леди Новелла Краунли дома?
Волна облегчения захлестнула Новеллу, когда она услышала голос с сильным акцентом. Это мог быть только доктор фон Гайдн.
– Прошу вас, проходите, доктор. Я так рада вас видеть! – воскликнула Новелла, бросившись в переднюю.
Она тепло пожала протянутую руку, и ей сразу понравился этот маленький, полный господин в цилиндре и клетчатом пальто. В руке он держал черный чемоданчик и при ходьбе немного наклонялся вперед, как будто вечно куда-то спешил.
