— С этой истеричкой все ясно, — вздохнула Мариша, обращаясь ко мне. — Диагноз понятен, и лечению данное заболевание не подлежит. Пошли отсюда. Ничего мы больше не узнаем. Она Любку не убивала. Максимум, на что пошла, — это порчу навести. Вот глупость какая, а мы только зря время потеряли!
Выходя из дома, мы внезапно услышали наверху дикий вопль. И не успели мы задрать головы, как мимо нас, ломая ветки на старом тополе, просвистел какой-то тяжелый предмет и со всего маху шмякнулся о землю.
— О-ба-на! — изумленно воскликнула Мариша, когда мы обнаружили, что этим упавшим предметом оказался Андрей — муж Светы.
Несчастный крепко сжимал в руках лампу, за которой, видимо, и полез на дерево — и грохнулся, не удержавшись на сухой ветке.
— Убился! — ахнула я, когда мы подбежали к Андрею.
Но тот открыл глаза и издал жалобный стон.
— Жив! — обрадовались мы.
— Ой! Нога! — стонал Андрей. — Как больно! Помогите!
И, не выпуская лампы из рук, он сделал попытку схватиться за ногу.
— Врача! Скорей! — засуетилась Мариша вокруг него. — Человек с дерева упал! Переломал себе все на свете, наверное!
К тому времени, когда прибыла «Скорая помощь», вокруг Андрея скопилась приличная толпа соседей и просто прохожих. Глядя на то, с какой высоты он громыхнулся, все восхищенно цокали языками и уверяли друг друга, что упасть с такой высоты и остаться в живых просто невероятное везение. Приехавшие врачи подтвердили мнение соседей.
— Да вы, голубчик, просто в рубашке родились, — заверил Андрея седовласый доктор. — Кроме перелома ноги, я у вас вижу только несколько мелких ссадин и пару синяков. Конечно, возможно, есть сотрясение мозга. Это мы выясним в больнице. Но все равно вам очень повезло. Ведь запросто могли и убиться.
— Что же вы на дерево-то полезли? — спросила у Андрея одна из соседок.
— Да еще на тополь, — поддержал ее доктор. — Знаете, какой он хрупкий. Что вы, мальчишка по деревьям лазить?
— Так я за лампой, — едва слышно произнес Андрей, демонстрируя собравшимся несчастную и изрядно помятую при падении лампу. — Жена ее выкинула, а я полез.
— Что же вы, голубушка, — укоризненно обратился уже к Светке доктор, — мужа совсем не жалеете. Таким манером и вовсе без мужа остаться можно. Что вам эта лампа так далась? Не бог весть какая ценность.
К этому времени Андрея погрузили на носилки, с лампой он так и не решился расстаться. Так и поехал с ней в больницу. Светка тоже уехала с ним. А мы с Маришей задумчиво посмотрели им вслед.
— Ты не помнишь, что там Светке ее гадалка обещала? — спросила я у Мариши. — Вроде бы что Андрей ногу себе сломает, если за старое примется?
— Да, — кивнула Мариша.
— Слушай, а ведь и правда сломал! — воскликнула я. — Может быть, и Любку… Ну, тот призрак, он ведь в некотором роде тоже подвластен неземным силам. Что, если его разыскать и расспросить хорошенько? Глядишь, и признается в преступном сговоре с гадалкой.
— Хоть ты ерунды не мели! — разозлилась Мариша. — Любку убил человек, это обсуждению не подлежит. Ни призраку, ни заклинаниям такое не под силу сделать! Точно тебе говорю! И нам нужно не за призраками гоняться, а настоящего убийцу искать! Среди людей.
— И ты знаешь, где? — спросила я. — Между прочим, твоя превосходная идея со Светкой оказалась пустышкой. Что нам теперь делать?
— Есть у меня и еще кое-какие мыслишки, — уклончиво отозвалась Мариша.
И в этот день, вернее в этот вечер, из нее уже не удалось больше вытянуть ни слова. Но, честно говоря, я не очень-то и настаивала. Я так устала, что, добравшись до постели, рухнула в нее, даже не успев завести будильник. И, естественно, наутро я проспала. Причем узнала я о том, что проспала, от Мариши. Она позвонила в мою дверь, и когда я ей открыла лохматая со сна, она дико возопила, так что у меня волосы, можно сказать, прямо дыбом встали.
— Как? Ты еще не готова! Ты о чем думаешь? Банки уже полчаса как открыты!
— Я не хочу на завтрак никаких консервов, — вяло отозвалась я. — Лучше кофе. Приготовишь?
— При чем тут консервы? — возмутилась Мариша. — Я тебе их и не предлагаю. И, между прочим, это я у тебя в гостях, тебе и следует поить меня кофе. А не наоборот. Шевелись, топай на кухню, банки уже открыты.
— Вот опять! — страдальчески поморщилась я. — Опять ты про свои банки. Что ты хочешь мне скормить на кухне?
— Да не буду я тебя кормить, — ответила Мариша и хихикнула: — А ты, кстати, какие банки имеешь в виду?
— Ну как, — зевнув, пробормотала я. — Стеклянные такие. Раньше в них болгары огурцы закрывали. С завинчивающимися крышками. Лично я предпочитаю использовать их. Конечно, они стоят дороже, чем отечественные, но зато не нужно возиться с этой ужасной машинкой для закатки. Никогда мне не попадаются в руки приличные. И все консервы уже через несколько месяцев, а то и через несколько недель сначала мутнеют, а потом и взрываются.
— Хи-хи-хи, — отозвалась на мою лекцию Мариша. — Я тебя обожаю! Только я имела в виду другие банки. Где люди деньги хранят.
— Ну да, — невозмутимо кивнула я. — Некоторые там и деньги хранят. Только это не самое надежное место.
— Совершенно с тобой согласна, — с трудом сдерживая хохот, кивнула Мариша.
— А чего ты ржешь? — спросила у нее я. — Что веселого, что люди вынуждены держать деньги в банках, не доверяя… Ах ты, черт!
До меня наконец дошло, что последние десять минут Мариша откровенно надо мной прикалывается.
— Хороша подруга, — укоризненно пробурчала я, с трудом добираясь до кухни. — Пользуешься, что я со сна ничего не соображаю. И давай надо мной издеваться. За это будешь сама варить нам кофе!
И я плюхнулась на стул, прислонилась спиной к прохладному холодильнику и приготовилась немножечко подремать, пока Мариша не сварганит утренний кофе, без которого по утрам я просто не человек. Наконец чашка с ароматным кофе возникла у меня перед носом. Я капнула в него немного сливок, с сожалением отодвинула подальше сахарницу и с удовлетворением отпила первый глоток. Вскоре мое упавшее после ночи давление слегка нормализовалось и я получила возможность хотя бы двигаться, не напоминая больше лунатика, не имеющего сил даже открыть глаза.
Возле «Горьковской» мы очутились только спустя два часа после моего пробуждения. Ведь мало проснуться, надо же было мне еще привести себя в порядок. И заехать за Катькой, у которой давление было еще ниже моего, так что дрыхла по утрам она вообще, как сурок. Но мы не успели сварить кофе страдающей гипотонией подруге, как ее мама резво опрокинула на Катьку литровую кружку с ледяной водой. Справедливости ради надо сказать, что другой в доме и не было, горячую у них уже отключили на летний сезон. И подействовал ледяной душ на Катьку самым благотворным образом. Вся гипотония резко улетучилась. Катька вылетела из мокрой постели, словно ракета, и поскакала за своей мамой, громогласно объясняя, что так поступать с ее хрупким организмом никак нельзя.
