– О боже, да тут замешана женщина.
«И не просто женщина, а красивая, остроумная, восхитительная леди, которая поставила под сомнение все, что я знал о себе».
– Нет, конечно. Это все Вегас. Все вокруг искусственное, кричащее, чересчур яркое. Я не хотел туда ехать с самого начала и очень рад, что наконец вернулся домой.
Конор нахмурился, глядя на дорогу.
– Ну, что ж, ладно – мне ты можешь ничего не говорить. Но для мамы попробуй придумать что-то поубедительнее.
Кэссиди, закрыв рот рукой, сглотнула, борясь с подступившей тошнотой. Она сидела на пластиковом столике в медицинском кабинете, одетая лишь в бумажную рубашку.
– Не могли бы вы повторить? – прошептала она, не веря своим ушам.
Доктор Ландау, наблюдавший ее с самого рождения, участливо и обеспокоенно поглядел на девушку.
– Ты беременна, Кэссиди. Неужели ты не догадывалась?
– Нет, сэр. Папа наконец-то согласился дать мне более ответственную работу в казино, и я все это время работала как проклятая. Думала, что это просто стресс. У меня никогда не было идеальных месячных.
– В конце года я ухожу на пенсию, Кэссиди. Мне приятно осознавать, что мы с тобой знаем друг друга уже два десятка лет, но теперь ты взрослая женщина, и тебе давно пора найти подходящего врача, чтобы получать квалифицированную помощь.
– Какой у меня срок?
Кэссиди могла бы назвать его сама с точностью до часа, но хотела услышать это от врача.
– Думаю, около десяти недель. Скоро тебе понадобится пройти ультразвук. Могу выписать витамины для беременных, но ты должна пообещать мне, что найдешь себе гинеколога.
– Да, я клянусь. Я просто полагала, что это какой-то желудочный вирус.
Доктор Ландау нахмурился:
– Как долго ты ведешь половую жизнь, Кэссиди?
Она вздрогнула, краснея.
– Около десяти недель.
Врач покачал головой:
– Некоторые пары несколько лет пытаются зачать ребенка, а кто-то, даже не думая об этом, получают сюрприз. Разумеется, у тебя есть выбор. Но думаю, нужно обсудить ситуацию с отцом.
– Он ничего не знает.
При этих словах Кэсс ощутила укол совести, хотя врач ни в чем ее не обвинял.
Доктор Ландау встал.
– Одевайся. Я попрошу медсестру принести рецепт на витамины. – Он помедлил. – Ты знаешь, что я не имею права обсуждать все, о чем мы с тобой говорили, с твоим отцом. Но он мой друг. А тебе потребуется поддержка. Если говорить начистоту, я бы не советовал тебе больше работать в казино. Сигаретный дым может плохо сказаться на малыше.
– Я понимаю, – произнесла Кэссиди, чувствуя, как ее охватывает паника. – Спасибо за помощь.
Когда врач вышел из кабинета, она оделась и бросила взгляд на себя в зеркало на двери. Нет, она не похожа на беременную. Но ей ужасно плохо, она растеряна и в отчаянии. Что же ей делать?
По пути домой Кэссиди не переставала размышлять о возможных вариантах развития событий. Она готовилась принять у отца бизнес, училась и набиралась опыта, работала не покладая рук. Ребенок никак не вписывался в эту схему.
Держа одной рукой руль, Кэсс положила вторую на живот. В ней зарождается новая жизнь. Это ее малыш. О каких бы изменениях в жизни ни шла речь, она не собирается прерывать беременность. Но Гэвин явно не стремился продолжать с ней отношения – с момента их расставания от него не было ни весточки.
После ужина, поданного домработницей в столовой для официальных приемов, Кэссиди, ее брат и отец направились в гостиную.
Карло разговаривал по телефону. Джианни Корелли зажег гаванскую сигару и сел в мягкое кожаное кресло. Запах табака заставил ее метнуться в ванную. Вернувшись, она дрожала, но шла довольно уверенно. Мужчины даже не обратили внимания на ее беспокойство.
Наконец напряжение и беспокойство сделали свое дело, и Кэссиди просто не могла больше ждать. Она выпалила:
– Папа… Карло… Мне нужно кое-что вам сказать. Мужчины неохотно отвлеклись от своих дел и посмотрели на нее.
Отец тепло улыбнулся:
– В чем дело? За последние два месяца я вполне доволен твоей работой. Полагаю, все то обучение, за которое я платил, стоило того.
Карло нахмурился:
– Я тоже работал. Отец улыбнулся:
– Конечно, а как же – главным образом уговаривал молодых симпатичных туристок испытать удачу в рулетке.
Кэссиди видела, что насмешка разозлила брата, но тот сдержался.
– Спасибо, папа. Я рада, что ты доволен мною.
– Итак, – произнес отец, стряхивая пепел, – я весь внимание.
Нелегко было начать. Кэсс сглотнула, чувствуя, как вновь начинает подступать тошнота.
– Я беременна, – поспешно сказала она, чтобы избежать долгих предисловий.
– Я убью этого мальчишку! – прорычал отец, сверкая глазами. – Кто он? Кто осмелился осквернить мою маленькую девочку?
– Он не мальчишка, а мужчина. Я совершила ошибку и готова принять на себя ответственность. Но я хочу этого ребенка, правда.
Карло молчал, потрясенный, возможно, опасаясь гнева отца. Это был первый случай, когда ее брат, постоянно находящийся в оппозиции, не сказал ни слова.
Джианни Корелли вскочил, сжав руки в кулаки.
– Ты немедленно исправишь эту ситуацию, – прошипел он.
Кэссиди отшатнулась назад.
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты отправишься к нему, – произнес он. – Найдешь этого ублюдка и расскажешь ему, что он с тобой сделал. И ноги твоей не будет в этом доме, пока ты не обручишься с ним и не выйдешь замуж.
– Но, папа…
Отец вытянул руку, сотрясаясь от гнева.
– Твоя мать, упокой господи ее душу, переворачивается сейчас в гробу. Ты опозорила наш дом.
Тут заговорил Карло, и, что удивительно, он встал на защиту сестры:
– Тише, папа. Сейчас не Средневековье. Тебя хватит удар, если ты не успокоишься.
Отец указал на дверь:
– Иди и собирай вещи. К утру чтоб тебя не было. Я заблокирую твои кредитки. Можешь пользоваться деньгами со своего счета.
Кэссиди была ошеломлена. Да на ее счету меньше двух тысяч долларов!
– Но я…
– Это не обсуждается, дочь. Либо ты исправишь ситуацию, либо тебя не будут принимать здесь никогда.
Кэссиди расплакалась. Никогда, никогда в жизни она бы не подумала, что все повернется так. Конечно, отец был воспитан в старых традициях и весьма суров. Он был старше матери на двадцать лет, и он никогда не менял своих решений. Но он ведь любил свою дочь… разве нет?
