– Машина! – не выдержала я.
– Точно, – перехватил инициативу Жихарь. – Потурай, покровительствовавший музею, должен был знать тамошнего сторожа. Поэтому не исключено, что поздним вечером он мог остановиться по пути домой и подобрать Степана с обочины. Хотя хрен его знает, почему его вынесло на дорогу без карнавального костюма, в котором он разгуливал ради собственного удовольствия и устрашения обывателей. Тут куча вопросов, но главный из них – кто отогнал «шкоду» Потурая, и не в ближайшую посадку, а в лес, расположенный в десятках километров от Подольска? И все же, учитывая, что я вот этими самыми руками, – тут Стас для убедительности выставил свои лапищи на всеобщее обозрение, – выносил из сарайчика Притулы голову Потурая, и закопана она была вместе с двумя другими, можно утверждать, что наш «призрак» был так или иначе причастен и к этому убийству. А может, и в самом деле бизнесмена убил Степан, завладев его головой в качестве очередного экспоната для своей коллекции. Но кто-то все равно был рядом с ним. Тот, кто позаботился, чтобы Потурай оказался в нужное время в нужном месте – под топором «призрака». Тот, кто перегнал машину в соседнюю область, чтобы запутать следы. Наконец, тот, кто потом убил Степана, дав таким образом следствию повод закрыть дело и списать все трупы на него. Даже если бы сторож и не напал на Лару, его судьба все равно уже была решена. И без этого эпизода его нашли бы в петле.
– Выглядит логично, – согласилась Тамара. – А теперь еще раз о том, что пришло тебе в голову.
– Позавчера ночью, когда Ларису черти понесли на развалины, – Стас покосился на меня, ожидая реакции, но я решила промолчать, – лупил дождь. На Притуле были кирзовые сапоги. В них же его и вынули из петли. Сапоги в грязи по голенища, но на кухонном столике, на который он якобы встал, чтобы сунуть голову в петлю, нет следов сапог и вообще каких-либо следов. Его аккуратно и тщательно вытерли, когда Степан уже болтался на крюке. Никто из тех, кто работал на месте, не обратил на это внимания – до такой степени все обрадовались, что дело раскрыто. Ну, и процесс извлечения отрезанных голов из ямы тоже сыграл свою роль. Честно говоря, я и сам сначала не врубился. Потом очухался, еще раз осмотрел кухню и столик. Результат тот же.
– Мог это сделать один человек? Я имею в виду – вздернуть Притулу, мертвого или находящегося в бессознательном состоянии, на высоко расположенный крюк от люстры? – Я даже привстала на цыпочки и подняла руки вверх, чтобы вышло нагляднее. – Ты что-то такое говорил вчера, только до меня не совсем дошло.
– Ну, тут полно и таких, до которых вообще ничего не дошло. – Стас поднялся и вышел на середину кухни, словно собираясь сыграть спектакль для одного актера. – Теоретически для этого нужны два-три человека. Вон, Сергея Есенина в гостинице «Англетер» трое вешали, я недавно фильм об этом смотрел… Только вряд ли в нашем случае было задействовано столько народу. Я вчера еще раз вернулся туда, влез в дом через окно, чтобы пломбу не трогать, и еще раз обстоятельно все осмотрел. Картина вырисовывается примерно такая: кто-то задушил Притулу, затем взял заранее приготовленный длинный кусок проволоки, сделал петлю и нацепил ее на шею мертвеца. Затем стол был передвинут на такое место, с которого Притула мог бы самостоятельно дотянуться до крюка в потолке. Труп втащили на стол. Крюк в потолке надежный, я проверил. Проволоку пропустили через крюк, потом этот кто-то слез со стола на пол и начал поднимать мертвое тело как подъемный кран…
Жихарь изобразил что-то вроде пантомимы: пошире расставил ноги, откинулся назад и начал перебирать в воздухе руками.
– Примерно так он и поднял Притулу. Дальше – самое сложное. Продолжая удерживать тело в висячем положении, наш кто-то забрался на стол и закрепил провод на крюке. Затем отрезал лишний кусок провода, спустился, протер стол, чтобы не осталось его собственных следов, – и «самоубийца» готов. Место среза совсем свежее, но это ничего не значит – провод мог отрезать и сам Степан, готовя для себя петлю. Но вот чего он точно не мог сделать, так это вытереть стол! – торжественно закончил Стас и снова уселся на место.
Слишком сложно. Логично, убедительно – и все равно слишком сложно. Проще допустить, что всех троих убил маньяк-шизофреник, а в таком случае о логике и речи нет. Кто может просчитать, что творилось в уме психически нездорового человека? Поэтому Тамару и Стаса никто даже слушать не стал. Иначе пришлось бы поверить в существование в Подольске целого заговора против…
Против кого?
– Давайте лучше подумаем, кому здесь было выгодно избавиться от Потурая, списав его смерть на серийного убийцу, – со вздохом проговорила я.
– Если б не история с машиной, больше всего подошел бы твой приятель Бондарь, – буркнул Стас. – Не верю я, что он ни о чем не догадывался. С чего бы ему так упорно впаривать тебе эту дурацкую легенду? Дескать, менты не поверят, и все такое… Может, Бондарь давно понял, кто тут работает «призраком», даже выследил его, а потом убрал, чтобы на него не возложили ответственность. Вполне возможно! Видишь, как он сейчас выгребает: мол, действительно, взял на работу психа, пожалел, скрыл этот факт, косвенно виноват, но…
– Я не думаю, что…
– Так и я не думаю! Зачем директору музея, который существует почти исключительно на подачки спонсоров и западных фондов, грохать одного из своих кормильцев? Сколько там покойник отваливал Бондарю в год?
– Пять тысяч. Зелеными. Информация в открытом доступе, регулярно публикуется, – сказала Тамара.
– Значит, примерно четыре сотни в месяц, – мгновенно сосчитал Стас. – Потурай не олигарх, но бизнес у него нормально стоит, мог себе позволить такие траты. Были у него и другие расходы на благотворительность. Нет, не вижу, с какой бы стати Бондарю желать ему смерти. Есть еще соображения?
Олег откашлялся. Три пары глаз впились в него, и он, словно фокусник, извлекающий из шляпы живого кролика, произнес:
– Лиза.
– Что – Лиза? – недоуменно переспросил Жихарь.
– Не забывайте, что я все-таки нотариус. И постоянно обслуживал семейство Потурай с тех пор, как оно перебралось в Подольск. Существует завещание, составленное на ее имя. Муж отписал ей всю недвижимость и долю в бизнесе, если после его смерти общее руководство делом будет передано исполнительному директору. Если же Лиза решит заниматься семейным бизнесом сама, то сможет приступить к руководству фирмой через полгода после смерти мужа. Копия этого документа хранится у меня.
Мы переглянулись.
– Ты тоже составил завещание? – поинтересовалась Тамара.
– Не путай грешное с праведным, женщина. Вся недвижимость, принадлежавшая Потураю, в документах значится его личной собственностью. Это у нас с тобой все, нажитое в браке, общее – и при разводе телевизор придется распилить пополам. – Тома шутя толкнула мужа в бок. – А у семейства Потурай – брачный контракт. Для наших краев это вообще диковинка, но Потурай был человеком продвинутым. К тому же, сдается мне, что-то он знал или подозревал, если стремился всеми способами привязать к себе жену.
