– А у вас есть выбор? – Нина все же передумала закуривать и спрятала сигареты. – Она кожей торгует. Я бы с радостью помогла – да нечем.
Долго искать не пришлось. Катю Мегеру на «Туче» знали многие. Правда, на месте ее не оказалось. Реализаторы сказали: утром здесь вертелась, теперь бегает по городу. И запросто, со знаменитой подольской открытостью, надиктовали мне ее мобильный номер, больше того – отзвонились ей сами и спросили, где ее найти. «Адвокат из Киева? По какому поводу?» – «Это касается Лизы», – пояснила я, когда мне передали трубку.
Кажется, угадала: эти слова сработали как пароль. Мегера назвала свой домашний адрес, а такси подвернулось мне прямо у входа на рынок.
В отличие от Нины, возраст женщины, которая открыла мне дверь, я бы не взялась определить. С одинаковым успехом ей могло быть за тридцать, за сорок и даже за пятьдесят. Пышная грудь растягивала белый свитер из ангорской шерсти, джинсовая юбка достигала колен, обтянутых черными чулками. Прическа показалась мне странноватой, но, когда мы прошли из прихожей в большую комнату, где света было побольше, я присмотрелась и поняла: это парик.
– Пить что-нибудь будете? – деловито спросила Мегера.
– Нет, спасибо. – Я была бы не прочь выпить кофе, но вряд ли в этом доме предложат что-нибудь, кроме растворимой бурды. Не стоит испытывать судьбу. – У меня не так много времени, да и у вас, наверное. Давайте сразу к нашим делам.
– У меня к вам никаких дел.
– Согласна, – вздохнула я. – Мне сказали, что вы давно знаете Лизу Потурай. А мы, то есть я… собираю информацию о ней.
– Для кого?
– Это частное дело. Ей ничего не угрожает. Наоборот – возможно, кое в чем и поможет.
– Кто это интересуется нашими с Лизой отношениями?
– Разве это секрет?
– Нет. Просто я единственный человек, имеющий отношение к ее прошлой жизни, а прошлым она дорожит. Оно у нее было лучше того, что она имеет сейчас. Ну, не то чтобы лучше, но там, по крайней мере, есть что вспомнить… Короче говоря, ее новый круг знакомых не пересекается с моим. А новым людям она не считает необходимым рассказывать о себе. Муж ее тоже не все знал.
– Не знал?
– Его убили. Лиза позвонила мне вчера и сообщила об этом. Вы точно ничего не хотите?
– Точно. Екатерина, мы можем поговорить о Лизе?
– Поговорить? Вы что имеете в виду?
– Вы… Вы не могли бы рассказать мне о ней что-то такое, чем она не хотела делиться даже с мужем?
Я старательно подбирала слова, чувствуя, какой бестолковой выгляжу со стороны. Но, очевидно, это меня и выручало: и Нина, и Екатерина замечали мою растерянность – им, видимо, просто становилось меня жаль. Выглядела я в таком состоянии вполне органично, поэтому ни о какой тонкой игре или провокации не могло быть и речи.
– Теперь, наверное, могу, – кивнула Мегера. – Потому что Витя уже не узнает, чего не следовало бы. Например, что жена его не любила.
– Лиза?
– Кто ж еще? Жена у него была одна.
– Знаете, я тоже не любила бывшего мужа, – призналась я. – Правда, поняла это, только прожив с ним довольно долго.
– Вот видите! Лиза тогда работала на «Туче» реализатором, наши места были напротив. Там и познакомились.
Вот, значит, как? Ничего себе…
– А… и давно это было?
– Порядочно. Она после института работу по специальности так и не нашла. Ну, там и еще проблемы наложились… В общем, лет пятнадцать назад на всех оптовых рынках восемьдесят процентов продавцов имели дипломы о высшем образовании. У меня, например, высшее техническое. А Лиза – историк. Окончила пединститут в Каменце, исторический факультет. Я когда с ней поближе сошлась, быстро поняла, что она в эту науку просто влюблена. Так оно и по сей день. Даже Витю, мужа, раскрутила спонсировать какой-то краеведческий музейчик у черта на куличках.
Знаю я этот музейчик, подумала я. Тут другое, не менее интересное. Лиза-то у нас, оказывается, историк с образованием. А еще говорят, что жены бизнесменов ничем не интересуются! Вот откуда ее информированность о прошлом Подольска и его легендах. Еще одно очко не в вашу пользу, пани Лиза…
– Вот как – после института и сразу за прилавок?
– Почему сразу? Все только начиналось. Кофе хотите?
– Давайте! – обреченно согласилась я и тут же убедилась, что не ошиблась в опасениях. Через минуту Екатерина уже заливала кипятком из электрочайника гранулы растворимого кофе, предварительно бухнув туда две с верхом ложки сахара. Себе она сварганила точно такой же напиток и, отхлебнув, продолжила:
– История примерно такая. Была у Лизы большая любовь. Как его звали – понятия не имею, а сама она никогда не говорила. Она тогда на четвертом курсе была, а он уже закончил учебу. Роман вышел бурный, красивый и закончился свадьбой. Детей у них в течение двух лет, как поженились, не было, и неожиданно Лиза забеременела. Родила благополучно – и вдруг сюрприз: не хочет выходить из родильного дома. Скандал! Закрылась в палате, дверь кроватями забаррикадировала, истерика: не выйду, и все тут. Причину знали персонал, роженицы – все, кроме молодого отца. Потому что родила Лиза чернокожего младенца.
– Какого еще чернокожего? – Я едва не подавилась кофе.
– Самого обычного, – спокойно произнесла Екатерина. – В каменецкий пединститут приезжали по обмену студенты-иностранцы, тоже историки. И среди них двое негров. Муж ни о чем не подозревал, он как раз в это время ездил на несколько дней в Черновцы. Лиза потом говорила: «Сама не знаю, что на меня нашло». Наверное, обычное женское любопытство, да и выпили они… Думала, обойдется, да было у них всего разок. Ничего особенного, говорит, в этих неграх нет, ее муж даже лучше, да и любила она его, а не черного проходимца. Только об осторожности забыла, расслабилась – и вот тебе на.
– И чем это кончилось?
– Оставила она ребенка в родильном, а мужу не стала ничего объяснять. Тот психанул – а кто бы на его месте не психанул? Развелись быстро, Лиза даже девичью фамилию себе вернула по его настоянию. А она у нее не слишком благозвучная – Чмаренко. После этого все у нее разладилось. Забросила она свою историю, перебралась сюда, в Хмельницкий, устроилась на «Туче». А через пару лет ее Витя Потурай взял на работу, опять же реализатором. Он как раз здесь свой бизнес начинал. На барахле раскрутился, потом начал продуктами торговать. И Лизка за него уцепилась – совсем девке туго приходилось, я вам скажу. И я, грешным делом, тоже к этому руку приложила, все подзуживала ее – выходи за него, не думай.
– А сами-то?
– У нее шансов больше. Я же себе цену знаю, а она у нас красавица. Ну, и ситуация критическая складывалась: в те времена, знаете, вокруг только и делали, что стреляли друг в друга.
– Знаю. Я тогда недолго в милиции работала, – вырвалось у меня, и я тут же прокляла себя за несдержанность. Сейчас эта битая, видавшая виды тетка вскинется, обзовет меня ментовкой, а то и легавой сучкой, погонит в шею. Но ничего, обошлось. Видно за годы, проведенные на «Туче», Мегера всякого навидалась и не боялась никого и ничего.
