Это ведь я всегда заступался за Дзюбу, это ведь мы с Патриархом Серафимычем вручали ему «Джентльмена года», это ведь я о нем по итогам знакомства соорудил такую референцию: «Его открытость, его сермяжность, его лучезарная доброжелательность идут вразрез с тем, что ему пришлось пережить в самой народной команде».
Понимаете, я верю в благородную вендетту, в пушкинские строчки «Да перестаньте плакать / И об одном и том же квакать». А еще я очень внимательно читал «Новый завет». И вам рекомендую. Там четко прописаны два главных сюжета: о том, почему вероломство выигрывает на коротких дистанциях и всегда проигрывает на длинных, и еще о том, почему в ситуации «один против всех» прав беспременно один.
Вот то, как надысь Дзюба выжигал вокруг все живое, – это месть, это «ярость благородная», «вскипевшая, как волна». И мстил он, конечно, не Дмитрию Аленичеву, с которым у нас на двоих был когда-то один, теперь уже неживой славный товарищ, и не «Спартаку», навсегда ставшему частью его ДНК.
Вы сами знаете, кому мстил Дзюба, смотревшийся Бобом Диланом на фоне михаилов муромовых.
5:2, сон и явь смешаны, но не взболтаны, Федуну надо побороть свою скорбь и научиться учиться.
С днем рождения, «Спартак»!
Сатанинский хохот и нищие футболисты
Мне позвонил закадычник из Тбилиси, про которого вы должны знать, что, если вы меня полагаете вредоносным фигляром, это вы еще его не знаете. Позвонил и спрашивает: правда ли, что Его Сиятельство Сергей «Боссович» Овчинников, один из тренеров сб. России, назвал молодого парня (по грузинским меркам – тинейджера) Акинфеева ИКОНОЙ и всех призвал разделить такое к Игорю отношение?
Я не обинуясь ответил, что – да, правда, именно так.
Второй вопрос после, скажем так, гривуазного комментария был такой: а правда ли, что СО там же, в этом нечеловеческом интервью, изрек: мы, футболисты, когда выходим играть, о деньгах не думаем?
И это правда, сказал я, потому что отчетливо помню, как я читал это интервью, и вспоминал слова небезызвестного адвоката, моего товарища А. Добровинского: «Я мог бы ущипнуть себя, но жест показался мне слишком литературным».
Я ласкал себя надеждой, что интервью это никто не вспомнит, но сатанинский хохот корефана развеял мою иллюзию.
Как сказал модный писатель, «у нас вообще в широком смысле проблемы с тишиной», говорение ради говорения, смена функции языка.
Если Акинфеев – икона, то Лев Яшин – кто, и если так восторженно о совсем молодом парне говорит уважаемый человек, которому подходит строчка из Гейне «много в нем было линейного, нрава он был не лилейного», то как тогда славословят бедолагу более поэтичные натуры?
Как ритм потеснил мелодию, так сверхважное отношение к себе выживает самоиронию. Мало сказать «одаренный», надо тут же присобачить модификатор типа «исключительно».
А тут тебе целая икона, идол, божок.
Я с уважением и симпатией отношусь и к Сергею, и к Игорю, все-таки моя команда, наша команда, но, как сказал бы Вуди Аллен: «Если я сегодня звезда, то кем я буду завтра? Черной дырой?»
Далее. Про деньги.
Мне близка идея, что для нищего невозможно отречение. Говорить о том, что меня не интересуют деньги, может только человек, который их имеет. Когда это говорит или Овчинников, или мой товарищ Арсен Минасов, совсем недавно заверявший почтенную публику словами, что для Романа Широкова деньги – десять раз «тьфу» и растереть, – это ложное отречение.
Пусть Овчинников эти слова повторит в присутствии футболиста Рыкова, защитника «Мордовии», и Ташуева, тренера «Кубани» (первому не платят зарплату полгода, второму – чуть больше).
Ну, или в моем. Я воспроизведу хохот моего тбилисского друга.
Солдаты кальянных войск
Ваши футболисты у меня в печенках уже сидят, но сыновья мои, которых у меня больше, чем у обоих нижеозначенных особей голов за сборную, настаивают на том, чтобы я ознакомил мир с той точкой зрения, которую не для печати им, сыновьям, предъявил.
Я говорил сыновьям и повторяю вам: быть придурком – это одно, хромосомные наборы разные бывают, но быть придурком с грандиозным самомнением – это и беда, и вина, и доказательство того, что мир совсем пропащий, перенаселен пустельгами, подобными этим двоим.
Про ваших переростков Мамаева и Кокорина сняты, написаны, пропеты мощнейшие произведения. Такие, в которых исследуется этот архетип. И я не имею в виду как-то Уткиным процитированное в «Совспорте» «Быть знаменитым некрасиво». Это слишком трепетное стихотворение в отношении наших нелепых рецидивистов-кальянщиков.
Есть «Восстание масс» Ортеги-и-Гассета, стихотворение Цветаевой про «читателей газет», есть Чехов, сказавший, что дело не в высших и низших проявленьях духа, а в том, что 99 человек из 100 не имеют ума.
Есть выдающийся фильм Алана Паркера «Миссисипи в огне», где герой говорит про ублюдка-расиста: «С этим парнем что-то не так, он слишком самоуверенный».
Днями ранее огневой Валерий Газзаев осторожно, но не без удовлетворения заметил, что Мамаев – после беспардонных фото и подписи к фото – извинился, осознал, что так вести себя не с ле д уе т.
Извинений я не видел и не слышал, но, святые угодники, кабы я не знал этих чугунных богов, и я бы тоже поверил в эту пургу. Но ведь я знаю их, «понимающих жизнь, как пчела на горячем цветке». Я даже дрался с ними, и не раз, я готов голову прозакладывать, что Мамаев и Кокорин скорее выучат анатомию жирафа и грузинский, чем станут искренне приносить извинения.
Когда же до вас дойдет: они просто не знают, за что они должны каяться.
Газзаеву ли, моему старшему товарищу и тонкому сердцеведу, не знать, что этим отталкивающим упырятам начхать на то, что о них пишут и говорят? При мне они гоготали, не стесняясь, много раз, а для проформы, для блезиру имитируют негодование; как писал А. Платонов: «У мелких людей и страсти мелкие»; туфтовые, чепуховые люди насквозь фальшивы.
Они пустые, понимаете, они транслировать способны только глупости, эти живые образцы физической и моральной дисгармоний, и даже показательная порка их перековать не в состоянии.
Я не злорадствую, не рычу, не пою гневную песнь, но когда вы называете «серьезными санкциями» в рассуждении бездумных богатеев, которые нас за людей-то не держат, штраф на три похода в таверну и перевод в молодежные составы, – тут я испытываю затруднения речевой функции и снова вспоминаю про просто придурков и придурков с грандиозным самомнением.
Сами решайте, кто есть кто, а мне пора печенки лечить.
В ожидании мести
А я вам говорю, что послезавтра Роналду учинит французам «лазерную коррекцию лопоухости с пожизненной гарантией».
«Как мечталося, так и сталося, а еще мне сказать осталося», – при всей симпатии к Гризманну, не любимцу Олланда и Диего Симеоне петь эту песнь грузинских авиадиспетчеров, а Роналдо.
