Сиречь в буквальном смысле: нет для Т. Исмаилова страшнее зверя, чем артист в подпитии. Выступил – хоть ужрись. До – ни боже мой.
К каждой гримерке была прикреплена уборщица; она же смотрящая за нравами. А сами гримерки сияли (обыкновенно они являют собой авгиевы конюшни) и были убраны цветами. На столах – фрукты, тартинки, сок. Но если вдруг захочешь пронести с собой горячительное, втолковывалось на входе, сейчас же рухнешь в огонь вечной кары.
З1 декабря. Миллениум. Знатный концерт, я – конферансье. Когда я увидел вплывающих в залу, где восседали вельможи, двух Александров – Маршала и Иванова («Рондо»), я сразу понял: быть эксцессу. Потому что они были ну очень веселые, а Маршал держал в руках пакет, который позвякивал. Намерения тезок читались на их челах и были слышны в громких комментариях. Артисты, как ни крути, почтенные, солидные, как им нотацию прочитаешь, да еще в новогоднюю ночь?
Ответственной за нравы назначили бабу Варю. Она принесла легендам свежевыжатый сок; легенды, одновременно закрыв глаза и стараясь, видимо, не думать о неловкости момента, залпом выпили содержимое. В тот момент им казалось, что уже один этот поступок искупит то слегка противоправное деяние, которое они собирались совершить.
Маршал достал бутылку и потянулся за стаканами. Старушка не подозревала, что находится между двумя Александрами, поэтому не стала загадывать желания, а попросту взяла бутылку и понесла из комнаты. Первый Александр (Маршал) готов был разразиться яростной тирадой, но в этот момент старушка вернулась и налила менестрелям еще по стакану сока. Томатного.
Второй Александр («Рондо»), выпивая, закрыл уже не только глаза, но и нос. Но он недооценил бабу Варю. Вторую бутылку она уносила из гримерки, невозмутимо напевая под нос «позови меня с собой». И вот тут-то, как пишут романтические писатели, случилось непредвиденное. Александр Маршал (на всякий случай, гордость российского шоу-бизнеса) одним прыжком нагнал старушку. И начал ее душить вопреки гуманистическому посылу своих песен. Когда его оттащили, он непримиримо полупропел-полупрошептал: «Не сметь трогать большого русского артиста, когда он хочет выпить!»
Но, конечно, главное в этой истории то, что спасли старушку. Хотя шансов у нее было, прямо скажем, немного. Скорее всего, оказавшись между двумя Александрами, она успела-таки загадать единственно логичное в этот миг желание: жить! И оно, конечно, по светлым законам новогоднего жанра исполнилось. За 15 минут до того, как пробили куранты.
Как шоу-бизнес губит детей
Святое для меня – чтобы сразу снять пафос – это дети.
Вот почему я мрачнею, когда читаю в «Собеседнике» статью про девчоночьи конкурсы красоты, ради которых сумасшедшие мамаши, не задумываясь, калечат судьбы своих отроковиц. Вот почему мне хочется заступиться за детей из той сферы, где сам я каким-то образом – в силу профессии – вращаюсь.
Когда я понял, что надо держаться подальше от Виктора Батурина с его трехкопеечным мачизмом; от экс-супругов Агурбаш с их двухкопеечной гордыней; от Жасмин с ее диссонирующей с нежными песнями страсти к вероломному шельмованию; от продюсера Шульгина с его имманентной жестокостью; от супругов Слуцкер с их гипертрофированным ячеством обеих сторон? Когда обнаружилось, что они все жертвы плоских, скучных фрустраций и непомерных эго, из которого у каждого из них в какой-то момент начинает переть какое-то опереточное себялюбие, не оставляющее ни места, ни времени для любви к детям.
Дети шоу-бизнеса в моей стране давно стали участниками мыльной оперы, оборачивающейся психологической драмой. Они не имеют представления ни об этике, ни о вере, ни о милосердии, им непонятно, где добро, где зло. Где любовь. Потому что их родители сражаются друг с другом, отринув все представления об этике, о вере, о милосердии, о добре, о зле. И о любви.
Родители ругаются и делят, делят, делят, вербуя детей, а те чувствуют боль и оставленность… Лютая явь выглядит так: дети нужны этим мамам и папам для самоутверждения, для игрищ, для купли-продажи; ими приторговывают, их третируют. Или их делают похожими на себя, холеных, зажравшихся пустоцветных эгоистов.
Не так давно я просочился на бал дебютанток журнала «Татлер»: знаменитые родители выводят в свет детей, которые, насколько я понял, тоже очень желают быть знаменитыми, что можно, конечно, списать на гены.
Можно попытаться развить тему оставленности, переключить регистр и десять раз употребить оборот «социальная катастрофа», а можно просто поделиться тем, что за 25 лет я почти не видел нормальных семей в шоу-бизнесе.
Мне жутко в этом смысле не повезло. И все-таки не так, как их бедным детям.
А конкурсы красоты для девочек я бы просто запретил.
Неглянцевые итоги
Меня зазвал глянцевый журнал обсудить светские итоги года. Со мной уловки не пройдут, я сам ловкий, и, будучи летописцем шоу-бизнеса, к таким вещам отношусь сурьезно, как к акту художественного толка.
Я бы, например, на вашем месте насторожился, если бы узнал из соцопросов, что 80 % процентов населения начхали на судьбу Сергея Филина, который чуть не ослеп из-за козней в Большом театре. Причем люди очень внятно формулируют свое отношение: «Да пусть хоть поубивают друг друга, скоты зажравшиеся».
Совсем молодой человек, которого одни сослуживцы считали оборзевшим и которому другие воскуряли фимиам, чуть овощем не стал, а сострадания к нему – вот именно что чуть.
Цискаридзе в суде, когда его спросили, знает ли он, что стряслось с коллегой, Цискаридзе, который воленс – неволенс с самого начал был втянут в эту страшную и мерзкую историю (многие даже грешили на него), Цискаридзе, которого назначили джентльменом, – ответил: «У него с глазами глазами», – сказал балерун с притворным безразличием о парне, коллеге, который чуть не издох.
Истории с суррогатным материнством, возбудившие страну, показали через нервическую реакцию, что мы, вы, в сущности, очень злые люди. И киркоровские дети чуть прежде, и особенно дети Пугачевой-Галкина так возмутили людей, будто нанесли сокрушительный удар по их картине мира.
Останавливаться на этой коллизии смысла большого нет, просто обнародую – пунктирно – свое отношение к этой проблеме. Мы не можем запретить людям быть счастливыми – это раз. Мы не должны считать преступлением, если люди выбрали способ стать счастливыми, отличный от нашего – два. Как говорится в би-муви, «я вам кое-что скажу, и вам это не понравится»: если эта оставленная (в черные минуты так кажется) Богом планета станет на несколько людей счастливее, разве ж это худо?
Но за столом на меня шипели, хотя я и не претендовал на верховную истину, мне тоже претит слово «суррогат».
Ну какие же итоги без Собчак? Она хотела этого и этого добилась: стала концентрированным воплощением всего самого худшего и самого лучшего в человеческой расе.
Судили-рядили, долго ли протянет ее уния с Виторганом: положили, что парню придется несладко, и ему придется расплеваться с зазнобой(при этом дамы, как вы понимаете, скалились). Максима участники синклита как один считают жертвой, который совсем скоро повредится в уме из-за супруги-кататоника. Мне-то лично довольно того, какими довольными смотрятся Он и Она.
