В конце концов, на исходе июля, когда цены тендерных предложений достигли неожиданно высокого уровня, Фримен позвонил снова. «У меня большая личная позиция в акциях Storer, – сказал он (хотя к тому времени это было для Сигела очевидно). – Я только что продал августовские колл-опционы на уровне 90 по два доллара». (Продажа колл-опционов является ставкой на то, что цена не превысит определенный уровень – в данном случае 90 долларов плюс цену опциона, 2 доллара.) «Я правильно сделал?» – спросил Фримен.
Сигел знал окончательную, секретную цену, предлагаемую KKR. Так или иначе, Фримен попал точно в цель: она равнялась 92 долларам. «Думаю, да», – сказал Сигел, и Фримен удовлетворенно фыркнул. Сигел не мог знать, сколько именно миллионов долларов Goldman, Фримен и сеть таких его друзей и знакомых, как Риган, Голласт и Coniston Partners только что заработали, но понимал, что прибыли огромны, поскольку сеть владела объединенным капиталом, превышавшим все, что мог скопить даже Боски.
KKR была восхищена деятельностью Сигела. Она купила Storer по цене 92 доллара за акцию. Несмотря на высокую цену, Storer стала одним из самых удачных приобретений фирмы.
После этого сражения Сигел вновь почувствовал, что Фримен должен ему что-то взамен. Сигел, не отдавая себе в этом отчет, окончательно забыл о своем решении прекратить обмен информацией с Фрименом. Их связь просто возобновилась там, где была прервана. Вскоре у Фримена появилась прекрасная возможность вернуть Сигелу долг.
Фримен значительно повысил свой статус в Goldman, и отныне его включали в состав участников сессий на высшем уровне по разработке стратегии поведения наиболее важных клиентов фирмы, таких, например, как Unocal – мишень последней рейдерской атаки Буна Пикенса на нефтяные компании. В этой битве за поглощение, ставшей вскоре одной из самых ожесточенных и непримиримых за всю историю, Goldman защищала Unocal. Питер Сакс, глава отдела M&A в Goldman, часто тратил два-три часа в день на консультацию с Фрименом о текущей ситуации. Фримен выдавал ценные прогнозы в части того, как разные варианты защиты будут интерпретироваться его коллегами в арбитражном сообществе. При том, что передача информации такого рода шла вразрез с принципом Великой китайской стены, Сакс даже не предполагал, что Фримен может делиться конфиденциальной информацией об Unocal с посторонними.
Вскоре после того как Сигел впервые сообщил Фримену детали планируемого тендерного предложения KKR в адрес Storer, Сигел сказал, что он приобрел позицию в Unocal. Фримен заверил его, что будет принято «экономически выгодное решение», намекая, что в результате защитных мер стоимость акций вырастет, и Сигел распорядился, чтобы Уигтон и Тейбор увеличили размер своей позиции. Когда Фримен передал подробности плана Unocal о создании отдельного товарищества с ограниченной ответственностью путем объединения ряда ее нефтедобывающих предприятий, Сигел настоял на том, чтобы они докупили еще некоторое количество акций.
Многие из тех сведений об Unocal, что Фримен передал Сигелу, показали, насколько важными могут быть считающиеся секретными детали финансовых операций в руках изощренных инвесторов. В качестве одной из защитных мер Unocal предложила всем акционерам, кроме Пикенса, выкупить 50 % своих акций по цене 72 доллара, в результате чего цена невыкупленной части акций могла бы упасть практически до любого уровня. Сообщение о плане посеяло на рынке панику, потому что Пикенс собирался подавать в суд. Сигел в это время находился в пути из Далласа в Талсу. Приехав в аэропорт, он позвонил Уигтону и Тейбору, которые находились на грани нервного срыва из-за огромного размера позиции Kidder, Peabody в Unocal. Чтобы не был зарегистрирован прямой звонок в кабинет Фримена, Сигел позвонил его секретарше, которая соединила его с Фрименом. «Не беспокойся, – сказал Фримен. – Это не имеет значения. Мы [Unocal] все равно собираемся скупать акции». Это означало, что, даже если бы суд вынес решение о включении доли Пикенса в выкупаемые акции, Unocal оставила бы предложение о скупке своих акций в силе (как в итоге и случилось).
Сигел сразу же закончил разговор и позвонил Уигтону и Тейбору. Зная теперь, что последует тендерное предложение, он предложил стратегию продажи опционов с целью зафиксировать прибыль половины позиции, которая не будет объектом предложения. (На тот момент Уигтон и Тейбор уже начали покупать пут-опционы, то есть право продать Unocal по фиксированной цене, что являлось осуществлением той же самой стратегии.)
Повесив трубку, Сигел ликовал. Он знал, что битва за Unocal близится к кульминации, и теперь, использовав информацию Фримена, он обеспечил громадную прибыль для Kidder, Peabody. Он более чем компенсировал все убытки, причиненные Уигтоном и Тейбором, и теперь в активе отдела будет еще один успешный год – возможно, даже более удачный, чем предыдущий. Давление на него со стороны Денунцио ослабеет. Сигел ощущал тот же резкий прилив адреналина, что он порой чувствовал во время контактов с Боски.
Сигел застрял в аэропорту Талсы из-за задержки рейса в Нью-Йорк, и ему не терпелось поделиться хорошей новостью. Он вернулся в телефонную будку и рискнул позвонить Денунцио домой. Он рассказал ему обо всем, включая звонок Фримену и то, как они использовали стратегию фиксации прибыли. Денунцио был явно заинтригован. Сигел ощущал тепло отеческого одобрения.
Разработанный Goldman маневр с выкупом Unocal собственных акций оказался удачным методом защиты. После объявления о частичном тендерном предложении Unocal было необходимо расчитать так называемый долевой фактор, то есть процент акций, который будет предложен к выкупу каждому акционеру. Фримен любезно сообщил Сигелу считавшийся конфиденциальным процент, и тот мог теперь точно определить, какое количество акций надо будет захеджировать с помощью опционов. Это было похоже на стрельбу по рыбе в бочке. «Вы, ребята, все будете довольны», – сказал Фримен Сигелу и был прав.
Контакты Сигела с Фрименом продолжались весь год. Они постоянно разговаривали, зачастую по два или три раза в день, и в большей части их бесед не было и намека на внутреннюю информацию. Их диалоги представляли собой все более пестрый набор взаимовыгодных сведений, полезных для пополнения клиентуры, провоцирования сделок по враждебным поглощениям, а также обеспечения более высоких цен сделок и соответственно вознаграждений за инвестиционно-банковские операции. Все это, естественно, держалось в секрете от остального мира.
Обмен внутренней информацией шел при этом с прежней интенсивностью. Грань, отделявшая ее от легальных сведений, порой была размытой, но Сигел почти никогда не сомневался в том, что она перейдена, если это происходило. В таких случаях он всегда испытывал как минимум чувство вины и тревоги. Сигел сообщил Фримену детали планируемого International Controls Corporation предложения о поглощении Transway International, клиента Kidder, Peabody; Фримен сказал Сигелу, что он приобрел большую позицию Transway на счета своих детей. Когда Goldman принимала участие в приобретении концерном Philip Morris компании General Foods, Сигел спросил Фримена: «Что ты думаешь об акциях [General Foods]?» Фримен ответил: «Выглядят они хорошо». Это означало, что Сигелу стоит их купить, что он и сделал через Уигтона и Тейбора.
