Нэгл, взятый на работу для развития инвестиционного направления, был вынужден помогать Боски в поисках 220 млн. долларов для учреждения новой финансовой компании. Они обратились к семье Белзбергов, Риклису, лондонскому инвестору Джеральду Ронсону, председателю правления Heron International, певцу Полу Анке и застройщику Питеру Каликоу. В каждом случае Боски произносил свой заезженный панегирик прелестям арбитража. Он касался его истории, рассказывал про Густава Леви из Goldman, Sachs и про то, сколь огромные состояния накапливались, но никогда не афишировались. Он говорил, что новые финансовые операции Drexel предоставляют неслыханные возможности. «Это использование кредита для биржевой игры, – восклицал он под конец. – Это заоблачные выси».
Переговоры обычно быстро уходили в сторону от мудреных тонкостей арбитража. Так, у Каликоу на стене кабинета висели фотографии частных реактивных самолетов, и они с Боски пускались в детальные рассуждения о том, какими они хотели бы видеть свои будущие самолеты. Что же до Белзбергов, то они любили поговорить о мореплавании и показывали Боски фотографии своих любимых яхт.
В общем и целом инвесторы реагировали на предложение с энтузиазмом. Крупнейшим и, по мнению Нэгла, одним из самых загадочных частных инвесторов был Джеффри Пикоуэр, который вложил 28 млн. долларов. Нэгл не представлял, на чем Пикоуэр делает деньги; тот занимал несколько комнат без табличек в одном из безымянных манхэттенских небоскребов.
Другими инвесторами являлись Gould Inc., компания, о которой Боски узнал от брокера Kidder, Peabody Дона Литтла, вложившего в ее пенсионный фонд 5,7 млн. долларов; The British Water Authority Superannuation Fund
[73]; Национальное страховое агентство имени Линкольна; швейцарский Interallianz Bank; Northern Trust Co.; Милтон и Джозеф Дрезнеры, инвесторы из Нью-Йорка; и Мартин Перетц.
Тем не менее реакция Drexel на предложение Боски о финансировании была явно прохладной. Стивен Уэйнрот, инвестиционный банкир, пытавшийся в свое время отговорить Милкена от поддержки Познера в сделке с Fischbach, теперь присматривался к Боски. Фред Джозеф дал Уэйнроту указание подробно изучить предложение о финансировании, которое при поверхностном рассмотрении казалось крайне рискованным, учитывая, что основным бизнесом Боски является арбитраж.
Уэйнрот немедленно высказался против сделки. Финансовые отчеты Боски оказались на поверку бессмысленными; его большие позиции акций могли измениться за одну биржевую сессию. Не существовало способа оценки его активов потенциальными инвесторами. Боски даже отказался представить ежеквартальные отчеты, отражающие его позиции: он видел в этом передачу конфиденциальной информации. В случае скандала инвесторы могли понести колоссальные убытки.
Drexel наняла частного детектива для расследования деятельности Боски, но тот не обнаружил ничего, кроме нескольких запросов КЦББ, которые были благополучно удовлетворены. И все же Уэйнрот считал, что ему удастся убедить Джозефа и других в Drexel отказаться от сделки. Далее, в ноябре 1985 года, после фиаско с CBS и Gulf+Western, Боски и Милкен стали пытаться форсировать ликвидацию Ivan F. Boesky.
Планы Боски вызвали негативную реакцию и в Беверли-Хиллз. Один из главных советников Милкена Питер Аккерман выразил опасение по поводу того, что в руки Боски попадет слишком много денег. Таким их количеством, пояснил Аккерман, тот не сможет эффективно распорядиться и поддастся искушению вкладывать их в сделки даже без предварительного анализа. Лоуэлл Милкен, который был ближе к Милкену, чем кто бы то ни было, тоже был настроен против финансирования. Он говорил, что Боски ему не нравится и не вызывает у него доверия. Дал также выступал против финансирования, объясняя это тем, что в случае внезапного обвала на рынке Боски и инвесторы в облигации могут потерпеть громадные убытки. Когда Дал поделился своими подозрениями с Лоуэллом, тот ответил: «Я тоже не знаю, какого черта мы это делаем. Спроси моего брата».
Милкен вмиг отмел все их аргументы. «Drexel поддерживает победителей, а Боски – победитель», – вновь настойчиво заявил он, и на этом дискуссия закончилась. О чем Милкен не упомянул, так это об условии сделки, согласно которому он получал в компании Боски персональную долю обыкновенных акций. Это должно было еще теснее привязать Боски к Милкену.
Уэйнрот попытался действовать через голову Милкена и заблокировать сделку. Он умолял Джозефа отменить решение Милкена. Джозеф мог это сделать, но не стал.
Вначале рынок действовал так, будто стремился расстроить сделку вопреки интересам Милкена. Один за другим покупатели облигаций Drexel, в том числе и самые преданные, упирались, говоря, что они не будут инвестировать в арбитражный фонд. Дал, главный сейлсмен, даже отчаялся разместить облигации и боялся, что в конечном итоге сама же Drexel и останется их основным владельцем. Уэйнроту, Далу и другим все-таки удалось убедить Милкена изменить ряд условий размещения облигаций. Было необходимо наложить ряд ограничений. Боски пришел в ярость оттого, что ему особым условием запретили использовать поступления от размещения облигаций на покупку реактивного самолета «Гольфстрим», о котором он мечтал. Но были и более принципиальные ограничения. Боски жаждал неограниченного финансового рычага, а, согласно поправкам к проспекту эмиссии, соотношение заемных и собственных средств не должно было превышать трех к одному. Ему не хотелось никаких ограничений отношения собственного капитала к общей сумме активов, а, согласно вышеназванным поправкам, в случае падения стоимости его активов ниже заданного уровня убытки требовалось компенсировать. Дал, убедив Чарльза Китинга из Lincoln Savings купить облигации на 100 млн. долларов, упрочил свою репутацию и стал поистине легендарным сейлсменом. Завершение размещения облигаций на 660 млн. долларов, официально известного как Hudson Funding, было назначено на 21 марта 1986 года. Оно подразумевало ликвидацию Ivan F. Boesky Corporation и одновременное рождение Ivan F. Boesky Limited Partnership.
За свои старания в интересах Боски Милкен и Drexel заработали в качестве комиссии за размещение облигаций 24 млн. долларов. Кроме того, Милкену была предоставлена доля обыкновенных акций компании Боски на сумму в 5 млн. долларов (что, по сути, стало примером той опасной ситуации, когда инвестиционный банкир имеет корыстный интерес в арбитражной операции). Никто в Drexel, за исключением сотрудников отдела высокодоходных облигаций в Беверли-Хиллз, про это условие не знал. Теперь между Боски и Милкеном оставался единственный нерешенный вопрос: выплата Милкену того, что Боски задолжал ему в круговерти их противозаконных операций. Держа на счете 660 млн. долларов, полученных от реализации облигаций, Милкен невозмутимо сообщил Боски, что ликвидация Ivan F. Boesky не состоится, пока тот не выплатит долг.
Утром 21 марта, в день ликвидации, Боски в суматохе телефонных разговоров согласился произвести платеж. Но было уже слишком поздно прибегать для этого к операциям с ценными бумагами, как они делали прежде. Боски продал Милкену несколько свидетельств о собственности на недвижимость и ценные бумаги United Artists по ценам ниже рыночных. Однако, по подсчетам Мурадяна и Тёрнера, оставалась неуплаченной значительная сумма – 5,3 млн. долларов. Стремясь уладить проблему, чтобы продолжить ликвидацию, Боски сделал то, чего он никогда раньше во время своих махинаций с Милкеном не делал: он поручил Мурадяну выписать чек на 5,3 млн. долларов и обозначить платеж как «торговые комиссионные».
