– Может быть, лекарства?
– Нет, дорогая. Спасибо, но я не употребляю никаких лекарственных средств.
– Как? Совсем никаких?
– Никаких! – твердо произнесла старушка. – Для меня самое лучшее средство – это стакан холодной питьевой воды. Лучше всего из колодца или из источника. У нас на участке бьет свой собственный родник. Мой внук в этом году тщательно расчистил его и обложил камнями. И теперь мы имеем собственную и очень вкусную, полезную воду. Дочь носила ее на анализ, и ей сказали, что вода по своим питьевым качествам великолепна и даже можно налаживать продажу.
– Будете продавать воду?
– Ах нет. Я пошутила, – улыбнулась старушка. – Воды в роднике хватает лишь на нашу семью. Может быть, еще на двух-трех соседей, но не больше.
Наверное, бабушка Грета была в самом деле очень здоровым человеком, раз всем лекарствам предпочитала глоток воды из собственного родника. Или она как раз сохранила свое здоровье благодаря тому, что никогда не подсаживалась на таблетки?
– Наш с сестрами отец был врачом. И он утверждал, что все прививки, которые сейчас делают детям, не только не нужны, но зачастую даже вредны им. Например, палочка Коха – возбудитель туберкулеза, один раз попавшая в организм ребенка в момент прививки, на всю жизнь остается там. И влияет не только на легкие, но и на печень, почки и другие внутренние органы. А также на костную ткань и мышцы! А мы делаем прививку грудничкам, а потом удивляемся, что у детей в будущем возникает куча проблем со здоровьем.
– И что же? – поразилась Кира. – Не нужно делать детям прививок?
– Не знаю, – вздохнула старушка. – У нас в семье никому не делали.
– Никогда?
– Отец настоял, чтобы никому из детей не делали прививок ни от кори, ни от краснухи, ни от плеврита и даже дифтерита.
– И что? Чем это кончилось?
– Один из детей заболел корью. Девочка-соседка. И мы все, непривитые, пошли к ней. И я, и сестры, и еще несколько соседских детей. Всего было человек десять.
– И что?
– Из всех нас заболела только наша дорогая Клара. Оказалось, что все прочие дети имели природный иммунитет к этой болезни. Им прививки были просто вредны! Нет, что ни говорите, а люди без всех таблеток были куда здоровей. А все почему?
– Почему?
– Не было искушений. Жирное, пряное и соленое ели только по праздникам. Наркотиков не употребляли вовсе. А алкоголь если и пили, то тоже исключительно натуральный. Да и в небольших количествах. Мне – потомственному русскому человеку – мучительно больно наблюдать, как деградирует великий народ! Ведь до чего дошло в стране! Границы России уже некому защищать! Огромные территории находятся без присмотра и заселяются кем попало! А ведь это земля – ценность великая!
Похоже, говорливая старушка могла бы еще долго рассуждать о здоровье нации и человечества в целом, но подруг больше интересовало другое. И они постарались как можно более деликатно вернуть старушку к интересующей их теме.
– А эти Антоновы, они тоже болели?
– Болели? Кто?
– Антоновы?
– Кто это такие?
– Люди, с которыми ваша племянница уехала из Литвы и ради которых отказалась от наследства своей тетки Труды.
– Ах, это еще одно чудачество Розалии! Никто из нас не мог понять, зачем она уехала из Литвы.
– Она тут выступала на сцене?
– Ну, сцена – это громко сказано, – отмахнулась старушка. – Но определенная популярность у Розалии, конечно, была. Да и зарабатывала она неплохо.
– А какие у нее были отношения со своей тетей?
– С Трудой? Они обожали друг друга!
– И тем не менее Розалия уехала, бросив свою горячо любимую тетю на смертном одре?
– Кого?
– Тетю Труду! Она ведь вскоре умерла.
– Ну… Я бы не стала говорить столь категорично. А то по вашим словам получается, что Труда умерла, не вынеся предательства Розалии.
– А разве нет?
– За Трудой было кому ухаживать, – твердо произнесла старушка. – И я оставалась в Вильнюсе, и мои дети, и внуки. Я к тому времени уже овдовела и поселилась в этом доме вместе с сестрой.
– А Розалия так и не приехала больше навестить тетку?
– Почему же? Она приезжала. Много раз. И при жизни Труды, и после ее смерти.
– И как она объясняла свое поведение? Почему уехала из Литвы после стольких лет жизни тут?
– Никак.
– Никак?
– Совершенно никак. Сказала только, что у нее все прекрасно. И чтобы мы за нее больше не волновались.
– А вы? Не стали волноваться?
– Розалия всегда была с причудами. Это все цыганская кровь.
– Но что все-таки могло заставить вашу племянницу уехать из Вильнюса, где у нее был фактически свой дом, образ жизни, к которому она привыкла, карьера, поклонники… Уехать, все бросить, и ради чего? Ради услужения посторонним людям!
– Это вы про Антоновых?
– Да! Про них именно!
Старушка замолчала.
– Конечно, вы правы, – пробормотала она наконец. – Со стороны поведение Розалии выглядит более чем странно. И ведь после смерти Труды я предлагала ей вернуться в Вильнюс.
– Даже так?
– Да. Я сказала ей, что свой дом Труда всегда хотела завещать своей любимой Розе. Что завещание – ерунда. И что я готова уступить дом ей.
– А она?
– Сказала, что дом ее не интересует. И что ей ничего не надо. У нее все есть и даже больше того.
– Потрясающе! И это говорила простая кухарка! Видно, у вашей племянницы с возрастом начались неполадки с головой. Вам нужно было показать ее хорошему специалисту!
– Розалия всегда знала, что делает, – вздохнула старушка. – Она только казалась взбалмошной, а на самом деле всегда твердо шла к намеченной цели. И когда она приезжала навестить нас с Трудой, мне не показалось, что она о чем-то жалеет. Нет, напротив. Она сказала, что наконец-то живет той жизнью, о какой всегда мечтала. Что рядом с ней находится ее любимый человек, что она окружена почетом и уважением. И что она наконец-то обрела свою настоящую любовь. И что этого мужчину она ждала всю свою жизнь. Ждала, ждала и вот теперь, похоже, наконец-то дождалась.
Подруги не знали, что и сказать на это. Невероятно! О ком говорила Розалия? Уж ясно, что не о бедняге Федичкине. Тот если и использовался Розалией, то исключительно в корыстных целях. Ни о какой великой любви речи тут не шло. По крайней мере, со стороны Розалии. Но кто же тогда этот мужчина?
И самое интересное, почему сестра Федичкина, коль уж она так пристально следила за поведением Розалии, ни словом не упомянула о том, что в жизни последней такой мужчина вообще существует? Хотела сохранить лицо своего брата? Чтобы не оказалось, что он бегал за женщиной, у которой роман с другим?
