– Зачем ты идешь дальше, Хэт? Из-за денег?
Из-за денег? Неужели она так и не поняла?
– Из-за принципа. Надо все доводить до конца. Твой бармалей ждет карту, он ее получит. А уж как пойдет по ней – другой вопрос.
– Почему ты думаешь, что Маздай вернет тебе твое?
– Почему? Хм… потому что.
– Хороший ответ.
Я вздохнул. Она же просто пока не понимает. И, думаю, не поймет, одной ходки сюда мало. А вот Маздай знает… знает, мать его.
– Зоне ведомо все. И ей дотянуться до человека на Большой земле – как два пальца об асфальт. Маздай сталкер, хотя и бывший. Но он был одним из лучших и все понимает. Обмануть человека, сходившего сюда… такое не прощается. Никем. И Зоной в первую очередь. Но дело не только в деньгах. Все и всегда надо заканчивать полностью. Иначе сам себя уважать не сможешь.
Мара кивнула.
– Нам осталось очень немного. Километр, может, два. Обидно получилось, глупо.
Глупо…
– Когда ты в двух шагах от груды сказочных богатств… он говорит вдруг – Бог подаст… хитрый шанс.
– Что?
– Не обращай внимания, это ретро, винтаж. Ты его не любишь. Да, Мара, ты права. Нам осталось немного. И надо заканчивать это дело. И возвращаться. Но потом.
– Ты прав. Дело стоит довести до конца.
– Ты мне поможешь?
Она подняла забрало, смотря на меня очень удивленно.
– Конечно. Мы же и так…
Я усмехнулся, глядя на нее.
– Ты не поняла, милая. Сначала мы закончим все здесь. Найдем тварь в плаще и убьем. Видишь?
Она смотрела на КПК, лежавший у меня на ладони.
– Откуда?
– Знаешь, кто убивает сталкеров из ненависти к ним и потом дербанит барахло, таская с собой? Кто может, пусть и редко, вводить в бой других мутантов, руководя ими? Кто так сильно хочет походить на человека хотя бы внешне?
Нет, не знает. Этому методички не учат. И старые бродяги типа Маздая не помогут. Зона, как зараженная вирусами иммунная система, порождает все новые и новые мутации. Иногда крайне странные.
Думаю, те, кто любит сериал про Зону Че и Хемуля, давно поняли, к чему вел наш разговор. Кто не помнит пси-мутанта с огромной головой, так любящего штаны синего цвета. Ну, у нас тут немного по-другому. Не так круто, не так постоянно, не так часто встречаемо. Но бывает.
– Это охотник. Он же – бугимен. Драная скотина, из-за которой все и случилось. И я найду его, прежде чем мы пойдем на электрозавод. Спасибо, дорогая, ты помогла исполнить мою мечту. Увидеть тварей Третьего круга. Разве что мне как-то не радостно. Знаешь, я ведь никогда раньше не ходил сюда, в промзону.
Мне город нравится. Пусть там порой и страшнее. Но вот теперь получилось погулять и здесь, увидеть своими глазами кучу интересного. Если бы не ты…
Мара не смотрела на меня. Черт, успокойся, Хэт, она-то ни при чем. Она та, кто спасала твою шкуру.
– Прости.
Мара вздохнула и простила. И даже ничего не съязвила.
– Ты поможешь мне достать этого ублюдка в плаще?
Как думаете, что она мне ответила?
Дела прошлые-5
Сколько у сталкера может быть друзей? Глупый вопрос? Да нет, если разобраться в нем правильно. У меня есть ответ. И он понравится немногим.
Лично у меня три друга. Их зовут очень просто. Лаконично, можно сказать. АК-12М, то есть модифицированный и улучшенный. ТТ-18, старый добрый Тульский-Токарев образца две тысячи восемнадцатого года, и древний, но верный штык-нож к «Маузер-98 Куртц». Ну да, порой я делаю глупые поступки и выбираю странных друзей. Большинство любит АК-12МК или даже АС-20. И правильно поступают. «Новосудаев» с его девятью миллиметрами без гильз – штука серьезная. Но мне по душе старичок АК. Старый и добрый – это про него. «Токарев»? В ту же лузу. Точно, верно, надежно. И тяжел. А тяжелый, сами понимаете, еще какой надежный. Пластиком металла не заменить. И уж старик с клеймом еще второго Вилли… тут вам никаких новых материалов, никаких изысков. Двести двадцать пять миллиметров немецкой стали, деревянные щечки, дол. Ничего лишнего.
Чего вдруг, как железо заменит людей? Верный вопрос. Для Зоны уж точно.
После «Данаи»… после случая с «Данаей» отношения мои и Урфина стали… напряженными. Из-за чего? Это наше дело и ничье больше. Мы сами разберемся.
Баркас – одиночка. И если кто с ним ходит, то только как партнер. Как и у почти всех наших, так-то.
А мне, чего тут, было хорошо и одному. Если нужен партнер – ты всегда его найдешь. Напарника найти тяжелее. Раздва появилась позже. Намного позже.
Так что… мерять Зону ногами мне приходилось одному. Пусть и с опытом, пусть и оперившись. Прямо крутой белоголовый орлан, ага. Так и есть. Думаете, это всегда устраивало? Правильно думаете, чаще всего – да. Но… на все бывает исключение.
Хотя, несомненно, лучше бы их и не случалось.
* * *
Представляете, что такое ячейки в хранилище Сбербанка? Это… это очень много денег. Очень-очень-очень много денег. И не обязательно в виде бумажных эквивалентов. Только попасть туда сложно. Но привлекательно.
Банк на Центральной, он же почти у самого Периметра. Больше того, верь не верь, но комплект ключей от одного из входов, двери на этаж и в само хранилище имелись. Иди не хочу. Хотели, и многие. Вернулись куда меньше. Причина? Хм… это Зона, детка. Тут такое случается. Тут, чего уж, люди частенько помирают.
А как все прекрасно начиналось…
Помнится, один знакомый там, дома, любил читать Самиздат. К чему это я? Да к тому, что, по его словам, половина крутых мужских книг начиналась или с похмелья героя, или с того, что он бухает. Поверьте, меньше всего в жизни хочется быть похожим на кого-то такого. Но жизнь – штука сложная. И удивляться в ней не стоит ничему.
С глубокого похмелья, с тоской и грустью взирая на точно такого же Урфина, сидел и опрокидывал стопку за стопкой. Тяжело-спиртовое заходило на ура. И наплевать, что не ирландское. Да и на саму Ирландию, вот не вру, было глубоко наплевать. Душа требовала пойла, грусти, немного любви и реванша в проблеме с набиванием морды Урфину. Но расклад выходил чуть другой, никак не зависящий от пожеланий в дупель пьяной души.
Пойло Сдобный начал ограничивать. Идти в магазин и потом переться к себе с купленным там не позволяла гордость. Как же так, неужели такому, в рот мне ноги, серьезному сталкеру не нальют здесь, а?! Да ну, неужели! Нальют, но в меру.
Грусть получалась плохой и вредной. Вместо чистой, аки слезинка младенца тоски на душе ворочались черные злость и самоуничижение, смешанные с терзающим душу стыдом и легкой тянущей болью в левой части лица. Немудрено, с таким фингалом-то.
