Ну, мой вовсе не друг, потанцуем? О да, еще как. Смертоламбада, мать ее!
Блед осторожно, по-кошачьи, крался за мной. А я отступал как краб, осторожно и не желая вляпаться в еще большее дерьмо. Споткнуться и дать ему шанс вспотрошить вашего покорного слугу? Вот еще, глупости какие. Да что ж такое… что там застряло в застежке моей родной МСЛ?
Блед зашипел, рванув ко мне. «Шайтан», покрытый антибликом, мелькал черной молнией, крутясь между пальцев. Он мог себе такое позволить – он теперь не человек, может позволить.
Дан-дан-дзынь! Экие мы мушкетеры, право слово. На, сволочь, лоу-кик в моем корявом исполнении! А, получил? Т-т-тх-х… ай, мля, больно-то как… Бедные мои кишки, как пневмомолотком въехал. На! Есть, зацепил за плечо! Хер те в рыл… а, сука! Здорово, новый шрам! Подбородок, ты на месте? Вроде на месте… Какого, спрашиваю, лопатка там зацепилась?!
Ах ты ж…
Пыле-плесень, притворявшаяся обычной, на самом деле не шевелилась. Пока, во всяком случае. Либо было ее здесь немного. Обычной-то хватало. Мы дрались в ней, окутанные серой дымкой, поднимавшейся все больше и больше. Дрались, как в тумане, опускающимся сырым вечером. Каждое движение, каждый шаг, и невесомые облака становятся плотнее. Задел за верстак – тш-ш-ш, добавил серого.
Кровь, смешиваясь с ней, загустела, но еще текла по лицу бурыми тягучими соплями, заляпав комбинезон, пропитав левый рукав, которым смахивал ее. Кровь, смешавшись с пылью, набрякла над глазом, размазалась по лицу, наполнив рот похрустывающим солено-медным густеющим вареньем. Блед, скалясь в пыльной вездесущей муке, наступал, стараясь заставить меня ошибиться. А лопатка так и не выходила из чехла.
Скр-р-р, а-а-а, гадость-то какая, как серпом по одному месту. Ножи скрежетнули друг по другу. Я ударил коленом, попав в подставленное бедро. Смог откинуть Бледа, но закрепить не вышло, он ушел в сторону, неуловимо и не по-человечески ловко. Такой растяжки я не видел никогда.
Раз – и юркнул под стол с инструментом, выскочив с той стороны, как черт из коробочки.
Два – на одной руке перекинул себя назад, засадив мне в плечо ногой, легко и не напрягаясь.
Три – это я отлетел в сторону, спиной врезавшись в небольшой стеллаж, опрокидывая его и падая сам, с головой уходя в пыльные сугробы.
Четыре – смог откатиться через себя, схватив что-то в левую руку и пытаясь проморгаться.
Пять – что-то оказалось увесистым разводным ключом, и жаль, что Блед успел его заметить.
Шесть – между нами оказалась конвейерная лента, ведущая куда-то в темноту и даль цеха.
– У меня для тебя есть еще сюрприз. – Блед, морщась, провел пальцами по глубокому разрезу на правой, рабочей, руке. Хрустнула раздираемая ткань, и мне довелось порадоваться успеху в виде глубокого, сочащегося темной густой кровью разреза. Ха, глядишь, дело-то может и сложиться. После такого кровопотеря играет на руку только ранившему.
– Сюрприз, говорю… – Блед растянул губы в очередной мерзкой усмешке, совсем уж непотребной, превратившей его бледный безгубый рот в лягушачью пасть. – Смотри, я пока отдохну.
Охренеть… смотрю. На разрез, на глазах покрывающийся буреющей и подсыхающей кровью. Гребаный Экибастуз…
– Нравится? – поинтересовалась желтоглазая скотина, черт знает когда переставшая быть человеком. – Но это не все.
Люблю сюрпризы. Честно, очень даже люблю. Помню, на мой прошлый день рождения бродяги, посидев вечерком за тяжело-спиртовым, прикинули все, что я как бы люблю. Отпуск в Ирландии показался им банальщиной, волынщики ехать к Периметру не решались, и пацаны решили обойтись подручными средствами.
Завалившись домой после покупки сигарет, обнаружил у себя в кровати Элен в чулках на подтяжках в комплекте с корсетом и всю уложенную пельменями. Пельмени оказались чуть теплыми, Элен почему-то наотрез отказалась обкладываться только что сваренными. Чулки нашли срочно и размера на два меньше, так что ее аппетитные бедра больше напоминали туго утянутую колбасу. Но мне понравилось. Вот такие сюрпризы по мне.
Но от Бледобугимена такого ждать не приходилось. И я не удивился услышанному.
– К нашей милой компании скоро добавятся местные обитатели. Оказалось, только представь, что в комплект, полученный мною от Зоны, входит управление тварями. Нравится?
Больной ублюдок забулькал совершенно полоумным смехом. Да, еще как нравится. Я прусь от такой перспективы.
Хотя… у меня тоже есть сюрприз. Но пока приберегу. Застежка-то подалась, вот она, рукоять моей подружки, удобно легла в ладонь. Но пока подергаем ее, мол, все никак не поддается. И попробуем обмануть желтоглазого.
Блед, безумно скалясь и все меньше походя на человека, шел ко мне. А я, как и водится в хитрых планах, отступал. До смерти хотелось чихнуть. Так, что аж чесалось и свербело от ноздрей и до пяток, не иначе. Ну или хотя бы до пупка. И я, покорежив лицо на предмет большего заверения в этой беде, чихнул. Прямо так а-а-ап-ч-хи-и и все такое.
Блед оказался рядом в один прыжок. Выгнулся, стараясь задеть мое ненаглядное колено, страстно желая помучить и дать ослабеть от кровопотери. Ага, хрен те в рыло, сраный урод… На, сука, жри!
МСЛ, конечно, затупилась. Ну а как еще, когда ей кого только не приходилось рубить за последние сутки. И смахнуть руку не вышло. Получилось отрубить наполовину. Хрустнуло, пробирая до копчика мурашками, чавкнуло, выплескивая кровь и разваливая мышцы. Если бы он не разорвал рукав «Ратника», усиленный кевларом, вряд ли вышло бы и это.
Блед взвыл дурным голосом. И совершил невозможное. Ударил этой самой культяпкой, висящей на сухожилиях и обрывках мускулов, мне по морде. Засадил так, что у меня перед глазами блеснуло вспышкой сверхновой, а боль просто оглушила. Лопатка улетела куда-то в сторону, а нож спас только темляк, удержавший его на запястье. Меня откинуло назад, впечатав во что-то типа будки мастера, сделанной из гипсокартона.
Скрип и хруст чудом выдержавшей конструкции, пыль во все стороны, вой Бледа, поливающего все вокруг кровью, гул в ушах и глаза, что никак не фокусировались. Меня даже повело вперед и вниз. Но Блед мне такого не позволил.
Почему-то, говорил мне папа, раньше многие смеялись над ударом ногой с разворота. Мне сейчас смеяться не хотелось. Абсолютно. Желтоглазая безумная хрень исполнила удар, как в учебном пособии на манекене. Спаси Бог того мастера, что спроворил мне усиленный комбез с пластинами бронепластика и титановой вставкой на груди. Иначе ребра мои пробили бы не только легкие и пищевод с желудком. Хрена лысого, мне бы сердце продырявило в нескольких местах, разорвав его на три дряблые красные тряпочки. Или даже четыре.
Меня шарахнуло спиной назад в ту самую будку. Гипсокартон не выдержал, добавив к серой пыли еще и крошку, чудом сохранившую белизну. Первую стену я преодолел пушечным ядром, проломив стену полностью и завалив две соседние. Вторую просто сломал, шлепнувшись на зад уже на пол цеха. И еле успел прикрыть голову руками, когда на меня упал и подвесной потолок со все тем же гипсокартоном. Строительный бу-у-ум просто какой-то, мать твою!
