Почти все, что делал Ельцин с середины 1990 до середины 1992 года, придумано и реализовано Бурбулисом. А ведь эти годы – ключевые не только в политической биографии Бориса Николаевича. Конечно, считать, что история России пошла по пути, определенному железной волей Бурбулиса, нелепо. Были и более серьезные факторы, определившие ее судьбу, – от политики Горбачева до августовского путча, но на каждом этапе логика действий самого Ельцина определялась стратегией, разработанной Бурбулисом. И Ельцин испытывал к нему безграничное доверие.
Более преданного соратника у Бориса Николаевича не было. Олег Попцов вспоминает, как поздней осенью 1990 года он прилетел к Ельцину, который отдыхал в Кисловодске. С Борисом Николаевичем были Коржаков и Бурбулис: «В этот период Бурбулис был особенно близок к Ельцину. Практически не отходил от него ни на шаг, сопровождая во всех поездках, на отдыхе, на теннисном корте. Он был и советником, и консультантом, и режиссером дня».
Когда они гуляли, то впереди шел Ельцин, за ним, отступив на пару шагов, – Бурбулис, а уже дальше Наина Иосифовна и Коржаков.
Олег Попцов: «Он лепил тело власти, мучительно ожидая, что президент заметит и оценит его усилия по достоинству… Тень Ельцина закрыла его, и он терпеливо перемещался в пространстве вместе с этой тенью, ни разу не выступив за ее очертания. Это не просто способность, это дар».
В чем заключалась ценность Бурбулиса для президента?
Ельцин вспоминал: «Разговоры с Геннадием Эдуардовичем меня в тот период вдохновляли на новые идеи. Он умел заглянуть далеко вперед. Дать ближайшим событиям стратегическую, глобальную оценку. Концепция новой политики, новой экономики, нового государственного и жизненного уклада для России вырисовывалась все ярче, яснее, отчетливее».
Бурбулис умел молчать и слушать. Он был одержим желанием добиться поставленной цели. Сохранял хладнокровие в самой сложной ситуации и мог работать круглые сутки, не жалуясь и не прося о помощи. Но Бурбулис искал в лабиринте новой власти и место для самого себя. Особое. Он придумывал себе должности, скажем специальный представитель председателя Верховного Совета РСФСР. А смысл был в том, что Геннадий Эдуардович никому не желал подчиняться, кроме Ельцина.
Весной 1991 года Бурбулис, похоже, всерьез рассчитывал, что Ельцин сделает его вице-президентом. Он вообще представлял себе картину российского политического мироздания таким образом: они с Ельциным образуют руководящее ядро, остальные исполняют то, что Бурбулис придумал, а Ельцин утвердил.
Но Борис Николаевич отказался от этой идеи, трезво рассчитав, что кандидатура малоизвестного в стране Бурбулиса ему голосов на выборах не прибавит. Когда Ельцин сообщил, что берет себе вице-президентом Руцкого, Геннадий Эдуардович сказал ему:
– Я сделаю все, чтобы вы стали президентом, но вы совершили большую ошибку.
Бурбулис был уязвлен в самое сердце. Он жаловался Олегу Попцову:
– У меня был с ним разговор. Я долго терпел и не проявлял инициативы. Но так не могло продолжаться вечно. Я работал на него. Я понимал, что это необходимо, и жертвовал всем. Я до сих пор живу в гостинице. Мне неудобно напоминать ему об этом. Он сам должен догадаться, что так не относятся к соратникам. Настало время позаботиться о моем статусе. Нельзя делать все и быть никем. Понимаешь, он счел мою кандидатуру несерьезной. Он сказал, что меня не знает народ. А я ведь специально не светился, держался в тени…
После успешных выборов Бурбурлис имел моральное право на компенсацию. Ельцин вспоминал: «У меня была возможность еще раз сравнить осторожного, компромиссного Силаева и полного жизненной энергии молодого Бурбулиса. Я ощущал острую необходимость иметь рядом с собой энергичного человека: себе оставить всю тактику и стратегию политической борьбы, а кому-то поручить работу на перспективу, подбор направлений и людей. В тот момент я и сделал ставку на Бурбулиса».
19 июля 1991 года Ельцин назначил Бурбулиса государственным секретарем РСФСР. Никто так и не понял, что это за должность, но она опять же подчеркивала его особое положение. Геннадий Эдуардович твердо намеревался сохранить за собой титул второго человека в России.
Бурбулис сформировал Государственный совет, считая, что правительство будет заниматься хозяйственными делами, а Госсовет – разработкой стратегии национальной безопасности, кадровой политики, экономических реформ, федеративного управления. Но сам же быстро убедился, что традиционные схемы управления все равно берут верх и эта надстройка никому не нужна. Тогда и родилась мысль – Ельцин номинально возглавляет правительство, а Бурбулис становится первым вице-премьером, то есть фактическим хозяином.
Геннадий Эдуардович перебрался из Белого дома в бывшее здание ЦК на Старой площади и занял знаменитый кабинет на пятом этаже, где когда-то сидел всевластный член политбюро Михаил Андреевич Суслов. В этом кабинете сходились все нити управления страной.
Бурбулис получил право самостоятельно назначать заместителей министра и управлять действиями вице-премьеров. Причем Бурбулис руководил не только правительством, но и администрацией президента. Такой власти не было ни у кого.
Ельцин вспоминает: «Авторитет Бурбулиса для гайдаровской команды был в то время абсолютно непререкаемым. Все вопросы с президентом министры решали через Геннадия Эдуардовича, то есть заходили в его кабинет, и, если было нужно, он нажимал кнопку и напрямую говорил со мной… Установка гайдаровских министров и самого Егора Тимуровича: ваше дело – политическое руководство, а наше дело – экономика. Не вмешивайтесь, дайте нам работать… Бурбулис, назначенный первым вице-премьером, был в тот момент реальным главой кабинета министров».
Бурбулис привел к Ельцину интеллигенцию, которая покинула Горбачева. Новому президенту взялись помогать видные в стране люди, которые еще недавно весьма резко отзывались о Ельцине.
Вечером 20 августа 1991 года в кабинете Геннадия Бурбулиса оказался молодой экономист Егор Гайдар. В дни путча и состоялось историческое знакомство. Осенью Бурбулис предложил Гайдару организовать рабочую группу для разработки стратегии и тактики экономических преобразований. В эту группу вошли люди, которые потом составят правительство реформаторов.
По вторникам вечером Бурбулис собирал у себя министров за чаем и бутербродами, тут обсуждались и решались все проблемы. Гайдаровские министры потом ностальгически вспоминали эту дружескую атмосферу единой работоспособной команды. Бурбулис с юности любил футбол, сколотил из членов правительства команду, и по воскресеньям они выходили на поле.
Вся страна запомнила телевизионную трансляцию с Шестого съезда народных депутатов, когда Бурбулис, как тренер спортивной команды, решительно махнул рукой и все правительство вышло, чтобы не слушать оскорбительную речь председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова. Сам Бурбулис говорил потом, что это был «нескромный жест». Но он произвел впечатление своей решительностью.
Став первым вице-премьером, он оказался в центре общественного внимания. Но он не нравился широкой публике. В рациональных терминах это трудно описать. Есть телегеничные люди, сразу располагающие к себе. Бурбулис же на телеэкране проигрывал. И очень туманно рассуждал.
