Несколько секунд Мия неподвижно его разглядывала, а потом не выдержала и все-таки улыбнулась.
– Ты сумасшедший, – выдохнула она, пытаясь справиться с дурацкой улыбкой.
– Возможно, – серьезно согласился Карлос, – но я прощен?
– Да.
– Тогда иди сюда.
Забравшись в кровать, Мия улыбнулась.
– Вот так гораздо лучше.
– Лучше?
– Лучше, чем ссориться. Ты так не думаешь?
– Думаю.
Крепко обняв, Карлос прижал ее к себе так, что она не заметила, как он слегка хмурится, глядя куда-то поверх ее головы.
* * *
Пару часов спустя Мия уже крепко спала, а Карлос вновь поймал себя на том, что не может отвести от нее глаз.
Они вновь занялись любовью, правда, не той дикой и необузданной, как в прошлый раз, а ласковой и нежной, после которой в нем проснулось непреодолимое желание оберегать и защищать.
И вдруг он с необычайной отчетливостью ощутил, что не хочет, чтобы она делила эти минуты уязвимости и близости ни с каким другим мужчиной. Потому что мало кто из них сможет понять, что она отдает всю себя целиком, полностью вкладывая душу. Как и во все, что она вообще делала.
Не в силах заснуть, Карлос поднялся и вышел в сад, прислушиваясь к далекому плеску волн и шуму ветра. Немного постояв в саду, он вернулся в спальню, надел свитер и подтолкнул кресло к кровати.
Задумчиво устроившись напротив Мии, Карлос принялся вспоминать ее девчонкой. Той самой девчонкой, что, возвращаясь домой, больше всего на свете любила мчаться на коне быстрее ветра. Словно лишь конь и ветер в спутанных волосах освобождали ее от бесконечных рамок и ограничений, что накладывала на нее школа-интернат.
И при этом она всегда оставалась очень скромной и застенчивой, а ее присутствие в поместье было практически незаметным.
А потом, когда ей уже исполнилось пятнадцать, они начали ездить вместе. Правда, это случалось не так уж и часто, но вскоре он заметил, что стоит ему к ней обратиться, и она сразу же заливается краской.
Не зная, что еще может сделать, он старался не возвращаться домой во время ее кратких визитов в поместье и надеялся, что со временем все пройдет само собой.
А потом получил веткой по голове и внезапно обнаружил, что Мия Гардинер уже вовсе не ребенок, а восемнадцатилетняя невероятно красивая и соблазнительная девушка.
Она и теперь оставалась невероятно красивой и соблазнительной, но это еще далеко не все. Она умна, настойчива, сумела создать собственное успешное дело, которое никак не зависит от ее внешности, и, если бы отец был жив, он наверняка отнесся бы к ней куда благосклоннее, чем когда-либо относился к Нине Фрэнч.
При этой мысли Карлос недовольно поморщился. В отличие от своей супруги Фрэнк О’Коннер всегда считал Нину пустоголовой красоткой, не наделенной какой-либо внутренней силой и твердостью, необходимой для того, чтобы стать хорошей женой и матерью.
В чем-то Карлос даже разделял отцовское мнение, но, как ни прискорбно, именно родители направили его по той дороге, по которой он теперь идет. А жаль. Правда, отчасти, он сам в этом виноват.
Но, даже несмотря на грусть, Карлос не мог не отметить иронии происходящего. Ведь, в отличие от Мии, Нина очень даже хочет выйти за него замуж.
Карлос задумчиво посмотрел на светившуюся под дверью ванной полоску света. С чего ему вообще пришло в голову заговорить о женитьбе?
Да и что за брак может у них получиться?
Мирный. Брак с умной, практичной, находчивой и талантливой женщиной. С такой, которая любит детей. Карлос мрачно улыбнулся. Что ж, наверное, это единственная черта, которую мать когда-либо сможет оценить в его избраннице.
Такой брак, при котором Мия останется жить в «Беллберде», а сам он будет наведываться туда лишь наездами. Никаких взлетов и падений, что переживали их отношения с Ниной, никаких подспудных мыслей, что их брак превратится в бесконечную мыльную оперу. Ну и, конечно, Мия будет вечно ему благодарна за то, что он все-таки сумел искупить тот вред, что причинила ей его семья.
Не самая приятная мысль.
Карлос стиснул зубы.
Но это еще не все, есть же что-то еще…
Что-то такое, что никак не давало ему выкинуть из головы Мию Гардинер.
Глава 7
Следующим утром Мия проснулась, совершенно не представляя, что ее ждет.
И, не зная, что, борясь с демонами, Карлос полночи не спал, с удивлением обнаружила, что, несмотря на льющиеся в окно, которое они забыли занавесить, лучи солнца, он крепко спит.
Задумчиво разглядывая спящего мужчину, Мия попыталась понять, откуда у нее взялось это непонятное чувство неуверенности.
Вчера же все закончилось хорошо.
При этой мысли она слегка покраснела. Хорошо закончилось. Странное определение для любви, вознесшей ее на седьмое небо и заставившей совершенно по-новому прочувствовать собственное тело.
Но что, если Карлос снова заговорит о женитьбе? Как она поведет себя при ярком дневном свете?
Покачав головой, Мия решила пойти поплавать, надеясь, что сумеет смыть с себя все сомнения и неясности.
Выбравшись из кровати, она зашла в ванную, переоделась в черно-белое бикини и накинула поверх легкий сарафан.
Вернувшись в спальню, она послала мирно спящему Карлосу воздушный поцелуй и пошла на пляж.
Отличное утро. Ярко-оранжевый восход, высокое голубое небо, спокойная водная гладь, что лишь изредка оживляли невысокие волны прибоя…
Скинув сарафан, Мия бросилась в воду, а когда полчаса спустя вылезла на берег, обнаружила, что за ней внимательно наблюдает хмурый Карлос, одетый в одни лишь шорты.
– Привет. – Она подобрала с песка полотенце. – Вода шикарная, хочешь искупаться?
– И да и нет. Не могла бы ты на меня не капать?
Щелкнув языком, Мия постаралась спрятать улыбку.
– Извини. – Расстелив полотенце, она уселась рядом с Карлосом. – Если хочешь, я и с тобой искупаюсь.
– Думаешь, меня нужно держать за ручку? – с какой-то непонятной враждебностью уточнил он. – Я с шести лет чувствую себя как рыба в воде.
Мия накрыла его руку своей:
– Я просто предлагаю дружескую поддержку. Иногда, когда просыпаешься хмурый и раздражительный, такая поддержка очень даже нужна.
Все еще сжимая его руку в своей, она осторожно приподняла ее, поцеловала и положила обратно на песок.
– Вот так.
Поднявшись, Мия бросилась обратно в воду.
Но Карлос за ней не пошел.
– Ты гений, – объявил Карлос, когда они уселись завтракать. – Я встал, твердо решив, что сегодня буду страдать и грубить всем подряд. – Он ненадолго замолчал, намазывая хлеб маслом. – А теперь только посмотри на меня. – Он аккуратно положил на масло пару кусочков мармелада.
