Итак, мы не видим никаких серьезных доказательств существования финского языка у древних Болгар. Напротив, существуют неоспоримые свидетельства, что язык, на котором они говорили, был чистый славянский. Вопервых, их народное название Болгаре или Волгаре принадлежит Славянскому языку; оно происходит от славянского слова Волга, то же, что волога или влага. Далее, страна, в которой Болгаре жили перед своим переселением за Дунай (по известию Феофана и Никифора), называлась у них Онгл, т. е. Угл. А в южной России до сих пор существуют реки с названием Углы или, как мы их произносим теперь, Ингула. После переселения за Дунай Болгаре, при князе Тервеле, заставили Греков уступить южный склон Балканских гор около Черного моря. Патриарх Никифор прибавляет, что эта область "называется ныне" Загорье. Стало быть, прежде, т. е. до появления Болгар, она Загорьем не называлась. Не забудем при этом, что Феофан и Никифор писали в начале IX века; следовательно они сообщают болгарославянские названия еще в эпоху, которая предшествовала предполагаемому превращению финских Болгар в славянских. Вообще с появлением Болгар на Балканском полуострове мы видим весьма быстрое умножение славянских географических названий в Мизии, Фракии, Македонии, Эпире и даже в самой Греции, и никакого признака названий финских. Тут мы начинаем встречать многие имена, как будто прямо перенесенные из Руси, каковы: Вышгород, Смоленск, Остров, Верея, Переяславль, Плесков и пр. Такая черта вполне соответствует наводнению этих провинций Славянами в VII и VIII вв., что и заставило Константина сказать: "ославянилась целая страна". Ясно, что с утверждением Болгар на Балканском полуострове Славянский элемент получил здесь сильное подкрепление; чего никак не могло бы случиться, если бы Болгаре были Финны или Татары, а не Славяне. О столь быстром и коренном превращении господствующего Турецкого или Финского племени в покоренную им Славянскую народность, как мы замечали, не может быть и речи: оно противно всем историческим законам.
Если предположим, что Болгаре были действительно Финское племя, подчинившееся влиянию покоренных, в таком случае оно теряло бы свою народность не вдруг, а постепенно; оно оставило бы не несколько слов, а глубокие следы в языке, и не в одном лексиконе, но и в грамматике. Мало того, в таком случае необходимо должно было произойти смешение двух языков; а из этого смешения должен выработаться новый тип языка, даже и при полном преобладании Славянского элемента. Вместо того мы видим в IX и X вв. необыкновенно богатое развитие болгарской письменности на чистом Славянском языке. И какой письменности! Которая легла в основу всей славянохристианской образованности. А какой был разговорный язык Болгар в те времена? Нет ли на него каких указаний? Есть. В 1016г., во время войны императора Василия И с Болгарами, раз болгарские лазутчики, испуганные приближением самого Василия, поспешили в лагерь с криком: "бежите, Цесарь!" (Bezeite d Tzaisar. Кедрен). Это уже отрывок не из лексикона, а из грамматики (даже сохранено свойство церковнославянского языка изменять г в з перед и, если только греческая з верно передала звук). Одна эта фраза дает ясное понятие, что вся масса Болгарского народа в это время говорила чистым славянским наречием, что было бы совершенно невозможно, если предположить, что Болгаре были одного происхождения с Уграми, или с Турками.
Но если Болгаре были Славянами, то могут спросить нас: почему же они с самого начала не названы Славянами в источниках? Ответим то же самое, что говорили в своих рассуждениях о Руси, т. е. Болгаре, как и Русь, сами себя Славянами не называли. Это имя перешло к ним впоследствии, когда название Славяне стало обобщаться, т. е. из видимого делалось родовым. Первоначально Славянами (собственно Склавинами) называлась часть Дунайских и Иллирских племен, соседних с Римской империей (Словинцы или Хорутане). От ближайших соседей потом средневековые латинские и византийские писатели перенесли это видимое имя и на другие народы, т. е. на те, которые были родственники Склавинам. Отсюда произошло обобщение данного имени, которое Славяне осмыслили, т. е. Склавов обратили в Славов. Что это обобщение произошло путем собственнокнижным, доказывает существующее доселе у большинства славянских народов неведение того, что они принадлежат к Славянам, и если они узнают о том, то только из книг. Мало того, что Болгаре не называли себя Славянами; но без всякого сомнения они говорили наречием, которое было отлично от языка Славян, еще прежде них обитавших на Дунае; ибо Болгаре были едва ли не самая восточная славянская ветвь. Без сомнения, она имела многие особенности в произношении сравнительно с отдаленными от нее Славянами югозападными. Между ними отношение было приблизительно такое же, какое между Готами, т. е. восточнонемецкой ветвью, и Франками или Алеманами, т. е. западнонемецкими племенами. Различие в языке между Готами и Алеманами или между нынешними Шведами и Немцами было более сильное, чем между восточными и западными Славянскими народами. Сами Готы в средневековых источниках не называются ни Тевтонами, ни Германами; отсюда, однако, не следует, чтобы Готы принадлежали к иной, не Немецкой группе народов.
Переселение восточнославянского народа на Дунай в соседство с Славянами югозападной ветви и объясняет, почему на Балканском полуострове явились рядом два такие славянские наречия, как Сербское и Болгарское. Странно, что филологи, толкующие о туркофинском происхождении, всего менее при этом обращали внимание на Болгарский язык. Откуда же взялся этот древнеболгарский или церковнославянский язык, столь цельный, гибкий и богатый? Некоторая порча и изменения в этом языке начались собственно не со времени поселения Болгар за Дунаем, а с приливом народов действительно тюркских. Последователи ТюркскоФинской теории, пы. таясь опереться на филологию, более всего погрешили против этой науки: указывая несколько непонятных для себя имен и слов, они совсем упустили из виду язык народа.
В заключение подведем итоги своего исследования, в пользу славянского происхождения Дунайских Болгар, против ТюркоФинской теории Энгеля, Тунмана, Шафарика и их последователей:
1. У византийских писателей VI века Болгаре называются или общим именем Гуннов или частными именами Котрагуров, Утригуров, Ультинзуров и пр. У писателей VIII и IX вв. они называются смешанно то Гуннами, то Болгарами. У последних писателей является легенда о разделении Болгар между пятью сыновьями Куврата и расселении их в разных странах только во второй половине VII века. Немецкая и Славянская историография приняла эту легенду sa исторический факт, т. е. отнеслась к ней без надлежащей критики, и на ней основала начальную историю Болгар; тогда как их предыдущая история и их движения на Дунай рассказаны писателями VI века (Прокопием, Агафием и Менандром), но только они не употребляют имени Болгаре, Одним словом, новейшая европейская историография вместо того, чтобы разъяснять путаницу народных имен в средневековых источниках, увеличивала ее своими искусственными теориями. Она упустила из виду ясно обозначенную в источниках родину Болгарского народа, т. е. Кубанскую низменность; не заметила существования Болгар Таманских и Таврических с IV до X века включительно (т. е. с появления Утургуров до известия о т. наз. Черных Болгарах), а связывала Дунайских Болгар непосредственно с Камскими и производила первых от последних. Так как коренные Гунны принимались до сего преимущественно за племя Угрофинское, а Камские Болгаре тоже считаются Финским народом, то историография объявила Финнами и Болгар Дунайских. Но Болгаре вообще не были ни Турками, ни Уграми; а вопрос о коренных Гуннах и смешанная народность Камских Болгар еще недостаточно разъяснены. Есть поводы думать, что последние были славяноболгарской ветвью, постепенно утратившей свою народность посреди туземных татарофинских племен. (Признаки ее славянства отразились особенно в арабских известиях X века
[96].)
