Сличая все известия о России того времени, мы выводим заключение, что название Русь, как термин этнографический, имело весьма растяжимый характер. В обширном смысле оно обнимает всех восточных Славян, подвластных русским князьям, не менее обширном - Славян южнорусских, в тесном смысле это племя Полян или собственно Киевская Русь; наконец, иногда значение этого имени, как мы видим, суживалось до понятия сословного, а не народного - это княжеская дружина, то есть военный класс по преимуществу. Что Русь была тождественна с славянским племенем Полян, это по-нашему крайнему разумению несомненно. Константин Багрянородный, несколько раз упоминая о славянских данниках Руси, приводит имена: Древлян, Угличей, Драговитов, Кривичей и Сербов (Северян). Где же Поляне, судя по нашей летописи, главнейшее славянское племя? Константин их не знает, потому что Русские в сношениях с иноземцами любили называть себя исключительно Русью. А между тем дома, в отечестве, имя Полян долго еще не забывалось и после того. Замечательны в этом отношении известные слова нашей летописи: "Все это был один славянский язык: Славяне no-Дунайские, покоренные Уграми, и Морава, и Чехи, и Ляхи, и Поляне, яже ныне зовомая Русь". Эти драгоценные слова никоим образом не согласуются с басней о призвании Варягов, и без сомнения принадлежат не тому лицу, которое смешало Русь с Варягами. Кстати приведем еще место из летописи, относящееся к XII веку: "И стояша на месте нарицаемом Ерел, его же Русь зовет Угол". (Ипат. 128, а в Лаврент. 67: "перешедше Угол реку"). Мы видим тут рядом два названия: Ерел (Орел) и Угол; оба они славянские. Попадись эта фраза под руку Константина Багрянородного, по всей вероятности он написал бы: по-славянски Ерел, а по-русски Угол; причем не обошлось бы без некоторого искажения в передаче, и (судя по аналогии) нам пришлось бы разыскивать значение Угла (Унгол или Ингул) в северно-германских наречиях; там мы тотчас бы напали на тот же корень в Англах или Инглах британских или в Инглинах скандинавских, и вот новое подтверждение скандинавской теории. (Впрочем некоторые норманисты все-таки нашли возможным отвести этот Угол к скандинаво-русским названиям!)
Русь в X веке, конечно, не могла не сознавать своего племенного родства с другими примыкавшими к ней Славянами; сношения с иноплеменными народами необходимо приводили ее к этому сознанию. Но у нас вопрос идет о названии, которым себя отличал тот или другой народ. Сознанию общего родства всех славянских племен и обобщению слова славянский язык более всего помогла славянская письменность, распространившаяся вместе с христианством.
Название Славяне, кроме обширного смысла, имело, так же как Русь, и более тесный смысл: оно означало у нас по преимуществу Новогородцев. Об этом не один раз свидетельствует наша летопись. Например: "поя же множество Варяг и Словен, и Чюди и Кривичи". Если бы понять здесь слово Славяне в смысле Славян вообще, то Кривичи оказались бы не Славяне. Неопределенность и изменчивость этнографических терминов составляет общую черту исторических источников древних и средневековых, начиная с Геродота и Тацита. Одно и то же имя не только в разные эпохи, но и в одну и ту же эпоху употреблялось часто то в обширном (родовом), то в тесном (видовом) значении. Эта черта произвела, как известно, большую запутанность и породила множество недоразумений, которыми историческая наука страдает до сих пор и от которых она освобождается весьма постепенно.
Итак, Константин Багрянородный различает Русь от Славян потому, что она сама отличала себя от подчиненных племен, и особенно этим названием разнилась от славян северных или Новогородских. А последние в свою очередь отличали себя от своих южных соплеменников. В этом смысле только и можно понять выражение Русской Правды, где стоят рядом Русин и Словенин, то есть: Южанин и Северянин или Киевлянин и Новгородец. Возьмем Вопросы Кирика епископу Нифонту - новгородский памятник XII века. Там говорится, что Болгарину, Половчину и Чудину перед крещением полагается 40 дней поста, а Словенину 8 дней. Тут Новогородец сам называет себя (Словенином, а не Русином. Это различие, повторяем, отразилось и в иноземных известиях. Константин Багрянородный именует Новгород внешнею Русью. Арабские известия иногда называют его Славия. Южане разнились от Северян не одним названием; они по всей вероятности отличались и наречием, и особенно произношением. Впрочем, какому именно племени принадлежали так называемые славянские имена порогов, Славянам северным или еще более южным, чем Киевская Русь, решить пока не беремся
[7].
III Личные имена. - Известия арабов
Перед нами довольно длинный ряд русских личных имен, сохраненных договорами Олега и Игоря
[8]. На эти имена в соединении с так называемыми русскими названиями порогов и вообще с первыми именами нашей истории норманнская система опирается, как на каменные столбы. Но они совсем не так прочны, как кажутся. Мы не будем разбирать каждое имя (норманисты только часть этих имен приводят в параллель со скандинавскими). Достаточно будет нескольких примеров, чтобы указать натяжки норманистов и их явное пристрастие в пользу Скандинавов.
Возьмем имя Карлы. С первого взгляда оно может показаться немецким. Но напрасно вы думаете, что это имя исключительно принадлежало Немцам; оно, без сомнения, употреблялось и у Славян. Иначе откуда же наше карло с его уменьшительным карлик? Притом оно тут же встречается в другой форме Кары; следовательно л есть не коренной звук, а вставной (известно, что это у нас одна из обычных вставочных букв: Скуратов - Скурлатов). Следовательно, корень здесь кар, a остальное вариировалось, как это случается и с другими именами: Карлы, Каран или Кари (который кстати тут есть), Карачун, Оттокар, и т. п. Далее, Инегельд, другая его форма тут же присутствующая Иггивлад, Влад, это было одною из любимых составных частей в славянских именах. Веремуд или Велемуд звучит по-славянски, точно так же: Стемид, Улеб или Олеб, Прастен (с его вариантами Фрастен и Фурстен), Войко, Синко (конечно, уменьшительные от Вой, Воин и Син, Синеус или Синав), Сфирка (тоже уменьшит. Напомним реку Свирь. Другая его форма не была ли Сирко или Серко? напомним имя Горясер). Борич, конечно, уменьшит. от Борко. (Боричев взвоз в Киеве). Гуды, Слуды и Моны, подобно Карлы, своим окончанием на ы без сомнения соответствуют духу древне-русского или вообще славянского языка гораздо более, чем скандинавского (любы, церкы, свекры и пр.); с тем же окончанием потом в летописи встречается имя Тукы. (От Гуды должна быть другая форма Гудин или Годин; напомним Ивана Годиновича русск. песен). Турбид по всей вероятности собственно Турвид или Туровит; окончание вид или вит самое славянское из славянских (это наше вич). Но если мы и оставим бид, окончание это также не теряет своего славянского характера (беда или бида; кроме того, у нас есть фамилия Турбиных). А первая половина имени Тур получила в славянском языке весьма разнообразное приложение. Напомним только Буйтура Всеволода из Слова о Полку Игореве. Древнейшая его форма была Тыр или Тырь. Тур встречается здесь еще в другом имени, Турберк. Берн как имя присутствует тут же и в простом виде, без соединения с другим словом, и опять в соединении (Шихберн). Это имя тоже славянское; напомним русского боярина Берна, упомянутого под 1072 г., также город Берно, в онемеченной форме Брюн. Но форма Брюн или Брун вероятно также употреблялась и у Славян; чему свидетель стоящее тут же имя Бруны, с окончанием на ы.
