Негра-здоровилу на самом деле расталкивали долго. Ну никак не скажешь, что он профессиональный офицер полиции, пусть и с заштатной планеты. Что он натворил, я не знаю, вроде как только наш мэр и шериф знают. Но что-то серьезное. Кого-либо пришиб наверняка.
– Уф!!! – Майкл выпрямился и стряхнул с груди остатки снега, которым растирался. Блин, я как увидел это – мороз по шкуре. Вроде как у меня предки русские и татарские, морозов бояться не должен, – но вот не люблю зимы. Тем более – здесь. Но, учитывая, что ничего не могу с этим поделать, просто жду весны и стараюсь поменьше шарахаться по улицам в мороз. Ну, насколько получится.
А вот мой темнокожий напарник – наоборот, от зимы тащится, как удав по стекловате. Знать бы, что это еще такое. Нет, удавов я видел, в зоосадах. Но стекловата – непонятно.
Так, Майкл и зима. Это черное недоразумение обожает зимний, подледный лов рыбы, играет в хоккей, нападающим, носится на лыжах. Вон снегом умывается.
– Не уф, а брр. – Я передернул плечами. – Ладно, принимай вахту, а я спать. До утра не будить, не кантовать.
И залез к себе в сани. С удивлением обнаружил отсутствие голованы. Герда откликнулась на ментальный зов, сообщив, что она спит рядом с Грессией. Типа холодно ей одной.
Ага. И голодно тоже. Hermanita ей скормила целую миску копченой мясной стружки и, видимо, этим подкупила мою зверюгу.
Блин, неуютно как лезть в холодную солому. Нет, не холодно, я тепло одет, но именно неуютно. Привык, что моя чудо-псина и место мне нагреет, и не скучно одному.
Герда передала, что я не одинок, перегнав картинку, на которой я, Вера и Герда сидим на берегу реки. Лето, теплынь, птички поют. Эх, скорее бы тепло. Правда, летом звезды не настолько яркие, разве после ливня.
Переговорив с Верой и пожелав ей спокойной ночи (на что она довольно ехидно отметила, дословно: «Ты мне спать спокойно не даешь, даже когда уехал в командировку! Будишь в три часа ночи! Но все равно я тебя люблю!!!» – и высыпала на страничку целую кучу смайликов), я поворочался с боку на бок, прислушиваясь к мышиному писку из-под снега. Каким-то образом у меня резко улучшились слух и зрение, хотя и раньше на них не жаловался, и сейчас я прекрасно слышу, например, как на том берегу кто-то сонно фыркнул. Наверное, лось или олень. Но ведь до того берега здесь почти километр! И со зрением, особенно ночным, что-то вроде творится. Вера говорит, что, вероятно, это реакция организма на новую среду обитания. Бог его знает, вроде грех на это жаловаться, но приходится учиться жить с новыми данными. Этот надоедливый мышиный писк, например. Раньше я его не слышал, а сейчас приходится игнорировать.
Потаращившись на сверкающие небеса, я каким-то незаметным образом уснул. И даже мыши не мешали.
Медвежье зимовье оказалось достаточно внушительной факторией. Здание буквой «П», с воротами и бревенчатым частоколом внизу буквы и большим крытым двором. Позади здания пристроены сараи и конюшни, пара хлевов, в которых мычат несколько коров и повизгивают-похрюкивают поросята.
Нас увидели издалека: мы специально выехали на открытое место. Тут народ не очень любит внезапных незнакомцев. Пара всадников подъехали, представились сами, дождались ответного представления, кивнули и поехали рядом.
– Ваши подопечные на этот раз не только азиатки и мулатки. Есть и европейки. Слушайте, не уступите беленьких десяток девиц? На той стороне готовы неплохо заплатить за девочек, есть один бордель. – Крупный бородатый мужик на сивом мерине кивнул на противоположный берег и испытующе глянул на меня. Вроде как с усмешкой, но глаза абсолютно серьезны.
– Нет. Город сказал привезти всех. А жаль, такая хорошая сделка накрывается. – Я тоже вроде как с усмешкой глянул на всадника, но сам остался собран и бдителен.
Начинаются неприятности. У меня последнее время на них нюх. Так-то раньше, пока в них не вляпаюсь, ни хрена не чуял. А вот сейчас прямо каким-то провидцем черным стал, в чем уже имел возможность убедиться.
Была пара случаев, когда я рыбакам хотел отсоветовать на лед выходить или каравану торговому выезд перенести. Так, в первом разе один из рыбалей под лед ушел и пикнуть не успел, как течением унесло. Все, никто больше не увидит, Великая своих зимних жертв вообще не показывает. А второй раз, с купцами – дерево рухнуло на сани. Одного насмерть, второго покалечило.
– Ну, вольному воля, – хмыкнул бородач и внимательно поглядел на наш обоз. Не нравится мне, как он глядит, как будто бойцов пересчитывает. – На всякий случай помни: мы готовы купить.
И ускакал вперед, к Медвежьему. И его спутник вслед за ним.
– Нехорошо. – Я соскочил с саней и подбежал к Сохатому, с ходу заскочив на его сани. – Не нравится мне это, друже. Совсем не нравится.
– Мне тоже, – кивнул великан, проверяя ремешки-крепления обрезов и откидывая их один за другим. После чего неторопливо вынул из кобур свои пистоли-переростки и, переломив стволы, проверил патроны.
Глядя на него, я тоже проверил свои револьверы. Нет, точно знаю, что они оба в порядке. И двуствольный пистоль во внутреннем кармане тоже, но его я вообще никому не показываю, о нем одна Вера знает из людей. И голована из остальных. Хотя вру. Наверняка вертухаи со станции знают. Мы с Верой разок чуть не засыпались, сняв коннекторы и оторвавшись по полной программе. И утром чуть не забыли их надеть, открывая соседям. Как спохватились, до сих пор не понимаю.
Так что теперь мы их вновь никогда не снимем. И пусть Сэм уверяет, что за нами бдят спутники и компьютеры и интересует их только наше местоположение и функциональность – не верю.
Но честно скажу – похрен, пусть смотрят, как я с Верой занимаюсь любовью, и завидуют!
Медвежье придвинулось, мы сейчас ехали сквозь небольшой городок, образовавшийся перед въездом в факторию. Несколько гостиниц, салун, пара платных конюшен. Коновязи, санные следы. И достаточно много свежего навоза около одной из них, а следы ведут в полусгоревшую развалину, когда-то бывшую амбаром.
И два мужика посреди дороги, невозмутимо ждущие нас, положив руки на рукояти пистолетов.
Сзади глухо, злобно зарычала Герда, передав мне ощущение множественной опасности. Она уже давно на взводе, с того самого момента, когда нас «приветили» всадники из фактории.
– Следите за тылом и флангами, мы возьмем тех, что впереди.
После моих слов возница кивнул и положил ладонь на приклад тяжелой «бизоньей» винтовки. Я же соскочил с остановившихся саней и неторопливо подошел к первым, с которых поднялся Сохатый.
– Эти, на дороге, точно не одни, – вполголоса отметил он, положив ладони на рукояти своих тяжелых обрезов. – Так что они мои, а ты ищи других стрелков.
– Хорошо, – так же тихо ответил я и пошел за ним.
Герда сейчас изо всех своих ментальных сил указывала на бывший амбар как на наиболее опасное место. Но кроме него должны быть и еще стрелки, потому что трое передних саней закрывают директрису стрелкам на дороге и в развалинах. И потому я попробовал поискать их со спутника. Но меня ждал жестокий облом – на данный момент он находился далековато и ожидался сюда не раньше чем через двадцать минут.
