— Ну а что помешало бы ревнивой жене убрать соперницу? — вопросом на вопрос ответил он. — Вот вам и кончина при невыясненных обстоятельствах.
— Все может быть, Марина была очень агрессивно настроена…
— Вы что, думаете, моя Марина убила сестру моей любовницы, приняв ее за мою любовницу? — проявил чудеса дедукции Павел Павлович. Видимо, с испугу голова у него все-таки работала. — Произошла двойная подмена? Это же чудовищно!
— Это будет решать следователь, — ответила Яна, — но все равно запутанную историю надо поведать следственным органам. Чтобы хоть знали, кто умер, а кто жив.
— А зачем об этом кому-то знать? — запаниковала Мария. — Главное, что девочек все равно не вернешь. Что мы можем изменить? Ничего! Пусть все остается, как есть. Пожалуйста! — добавила она волшебное слово, которое было здесь совсем неуместно.
— Какая разница, кто умер. Главное, что не я, правда? — хмыкнул Рустем.
— Когда мы возвращаемся в Москву? — обреченно спросила Мария.
— Сегодня мне не выдержать! — сразу же подал голос Рустем.
— Значит, завтра. — Яна была непреклонна, поскольку желала продемонстрировать свои способности Василию Николаевичу Лебедеву.
— Ладно, сегодня хоть еще отдохнем, — грустно сказала Мария, натужно улыбаясь и фактически не обращая внимания на Павла Павловича. Понятно, что романтизм их любви был нарушен непоправимо, хотя женское одиночество и тоска по мужской ласке способны творить чудеса.
— Очень хорошо! Оставайтесь! А я сегодня же уезжаю в Москву из этого вертепа. Бес попутал связаться с такой лгуньей! — Павел Павлович вытащил из шкафа дорожную сумку.
— А вот это вы зря, — обратилась к нему Яна.
— Вы мне будете указывать? — побагровел он.
— Буду, если не хотите познакомиться с местной милицией. Мы завтра вместе поедем в Москву, а сегодня вы останетесь с нами и будете веселиться, как предложила ваша подруга.
— Я предпочитаю, чтобы меня звали Изольда, я уже к этому привыкла, — жалобно сказала та.
— А я всегда предпочитаю говорить правду! — заявила Яна.
— Уже и угрозы пошли, — заулыбался Пал Палыч, почесывая свой выпирающий живот. — А может, нам самих их сдать в милицию?
— Не стоит, — отвернулась Мария.
— Не стоит, Павел, тебе правильно говорят, и в Москву ты не должен попасть раньше нас. Вздумал предупредить свою женушку? Не выйдет! — сказал Рустем.
— Он не любит ее! Он хочет быть со мной! — подбоченилась Мария, но тут же украдкой вытерла глаза.
— А что помешает мне позвонить Марине и предупредить о заговоре против нее? — нагло заявил Павел Павлович.
— О! Уже Марине! — возмутилась Литвак.
— Боюсь, веселья не получится, — уныло произнесла Яна.
— Отдайте мне ваш телефон, — посмотрел на полного мужчину Рустем, — тогда и позвонить не сможете.
— Что?! Да как ты смеешь?! Кто ты такой?! Валялся без сознания, валяйся и дальше! — надулся Павел Павлович и пошел на парня с кулаками.
— Э! Успокойтесь! — попыталась вмешаться Яна, но разбушевавшийся толстяк и не собирался утихомириваться.
Видимо, худой и бледный Рустем казался ему легкой добычей. Он налетел на парня с кулаками, но просчитался. Рустем легко увернулся от удара и так же легко сбил грузного дядьку с ног.
— Телефон! — повторил он, наклоняясь над ним. Павел Павлович сразу понял, что шутки закончены.
Лежа на полу, вытащил из кармана сотовый и дрожащей рукой протянул Рустему.
— Я верну… завтра, — пообещал тот.
Павел Павлович, униженно сопя, поднялся с пола.
— Не дури больше, — прожег его темными глазами Рустем.
— Пойдем прогуляемся, — пригласила Яна своего напарника.
Теперь ей все время чудилось, что лже-Изольда неспроста заходила к ней познакомиться. Скорее всего, она в будущем планировала как-то избавиться от Яны, как от ниточки, которая могла вывести на настоящую Изольду, умершую много лет назад. Возможно, Мария Литвак просто переоценила роль Яны в жизни своей старшей сестры: ее сбило с толку завещание. Но это были всего лишь предположения — абсолютно бездоказательные и бредовые.
Глава 13
Они вышли из гостиницы во внутренний дворик и оказались словно на сказочной поляне. Вся земля была засеяна мелкой яркой зеленой травой. По периметру стояли столы, накрытые белыми скатертями с красным нарядным узором и длинные удобные лавки со спинками. Посередине лужайки бил фонтан и прохаживались белые гуси с красными клювами и не очень доброжелательными выражениями морд, лиц или что там у гусей… Вокруг суетились какие-то люди в национальных русских одеждах. Создавалось впечатление, что готовится грандиозная свадьба.
— Здравствуйте, люди добрые! — обратилась к ним одна из девушек с темно-каштановой челкой, выглядывающей из-под голубой шелковой косынки, словно из сказки «Морозко».
— Здравствуйте, — не смогла не откликнуться Яна.
— Меня зовут Олеся, — представилась девушка.
— Яна, а это Рустем.
— Как в сказании, — удивилась девушка.
— В каком сказании? — в свою очередь, изумилась Яна, которую суетливо подвинул какой-то человек с большим подносом с громоздившимся на нем огромным количеством красных яблок, запеченных, щедро политых медом и посыпанных орешками.
— И явилась дева с белокурыми волосами, а с ней князь усмиренной тьмы с нерусским именем, — пояснила девушка, видя недоуменные взгляды Рустема и Яны.
— Что это? — оглянулась Яна на своего спутника.
Тот пожал плечами.
— Не Библия точно. Бред какой-то.
— Почему — бред?! — в один голос взмутились Олеся с Яной.
— А ты-то что? — удивился Рустем, обращаясь к Яне.
— Ты против того, что я похожа на деву с белокурыми волосами? — возмутилась она.
Он расхохотался.
— Ты — крашеная блондинка! — сквозь смех ответил он.
— Это мой натуральный цвет… почти! — побагровела она под его раскатистое «Ха! Ха! Ха!».
— Я бы так не смеялась, это же предание, и до сих пор оно сбывалось, — сказала Олеся.
— Что за предание? — заинтересовалась Яна. — И какое мы имеем к нему отношение?
— Пока никакого, но оно существует в нашей деревне, а посвятить в него может только учитель, глава поселения, — только и промолвила девушка, как раздалось раскатистое:
— Олеся, проводи ко мне дорогих гостей!
Рустем с Яной синхронно повернули головы и увидели высокого крупного краснощекого мужчину с гривой темных волос и темными прищуренными глазами. Одет он был в такой же русский народный костюм, как и все: белую рубаху с планкой на груди и пояском, шаровары, вправленные в ладные сапожки из красной кожи. Отличием от других нарядов было то, что вместе с красной ниткой в узоре, украшающем ворот, рукава и полы рубахи, была пропущена еще и золотая. Мужчина весь светился, словно Финист — ясный сокол, и по этому отличительному признаку гости сразу поняли, что перед ними местное начальство — учитель, или глава поселения, как сказала девушка, мигом испарившаяся из поля зрения.
