— И не суйся, пока сама не выйду! — категорично заявила, нервничая все сильнее.
И только закрыв за собой дверь комнаты, вспомнила: у меня же туфель нет!
— Обалдеть, мать, где это разжилась? — Ольга, оказывается, уже вернулась и с удивлением и легкой завистью рассматривала меня.
— Презент от Вердена, желание ему проспорила, — недовольно ответила я и расстегнула молнию на платье. — Фен дашь? И косметику?
Ольга заржала.
— Вау, респект чуваку! Я уж думала, не доживу до этого знаменательного события, когда ты в платье влезешь! — весело отозвалась она.
— Грановская, давно в сортире не была? — Я сдвинула брови.
— Ладно, ладно, — соседка со смехом подняла ладони. — Держи фен, и вот, — она поставила на тумбочку косметичку. — Решила вспомнить уроки Элеоноры?
— Угу. — Я вскрыла упаковку с чулками, и начала осторожно натягивать.
Через полчаса я была готова. Платье облегало как перчатка, и я порадовалась, что фигурой бог не обделил, да еще и занятия подтянули где надо и нарастили мясца в нужных местах. С помощью фена и пенки волосы были уложены в художественном беспорядке, макияжем я подчеркнула глаза так, что они стали еще больше и приобрели глубину, мазнула помадой в тон платью — на мое счастье, Ольга любила яркие цвета, сбрызнулась любимыми горьковато-свежими духами и, в общем, была готова, только босиком.
— Оу, отпад, Сонька. — Грановская восхищенно покачала головой. — Произведешь фурор.
Посмотрела на себя в зеркало… и не узнала. Испугалась того, что там увидела, и того, что мне понравилось, как выгляжу. Волнующе, маняще, таинственно. Чуть дерзко оттого, что подбородок вызывающе вздернут, но в глубине глаз таится огонек настороженности.
— Плечи расправь, роковая женщина, — хмыкнула Грановская.
Послушно распрямилась, и… улыбнулась сама себе. Чуть-чуть, уголком губ. Вот так. Здорово. Туфли бы еще… И почему я знаю, что и об этом противный Верден побеспокоился?
— Ладно, давай за красноглазым, я в курилке подожду, — хлопнув ладонями по коленям, Ольга встала. — Эх-х, хотела бы на его физию полюбоваться, когда он тебя увидит, — она с притворным сожалением вздохнула. — Ну да ладно. Наши тоже челюсти отвалят.
Перед тем как толкнуть дверь в соседнюю комнату, я сделала глубокий вдох, унимая невесть откуда взявшуюся дрожь. Ну в платье, ну и что. Верден вон голой меня регулярно видит, чего такого-то? Вошла, наступив на горло своим страхам и нервам, с высоко поднятой головой и упрямо сжатыми губами.
Тим сидел верхом на стуле, положив подбородок на спинку, и смотрел на меня в упор, медленно разглядывая, не пропуская ни одной детали. Серьезно так смотрел, изучающе. Но почему-то смущение от его взгляда не торопилось приходить, что только порадовало. Я подбоченилась, выставив бедро, и хмыкнула.
— Ну? Твоя душенька довольна? — изогнула бровь и усмехнулась, взгляд Вердена мне определенно нравился.
— Не хватает кое-чего, — невозмутимо ответил он и поднялся, потом достал из-под стола коробку и снял крышку. — Иди сюда, Золушка, — донесся до меня смешок.
Я подошла, он присел и вынул изящные лаковые шпильки того же цвета, что платье. Я задумчиво посмотрела на светлую макушку.
— М-да, судя по основательной подготовке, задумал ты эту авантюру давно, — протянула, позволив ему надеть сначала одну туфлю на мою ногу, потом вторую. — И размер угадал, смотри-ка. — Я прищурилась, глядя на выпрямившегося Вердена.
Теперь мы с ним были почти одного роста.
— Это плохо? — Тим поднял брови, даже не думая отрицать. — Все, пойдем.
Вышли, дошли до курилки, и я молча порадовалась, что в коридоре никто не встретился. Ольги там почему-то не было, и я подумала, что она, наверное, спустилась на крыльцо. Рука альбиноса уверенно легла на мою талию, я только открыла рот, чтобы возмутиться, но мне не дали и слова сказать.
— Будешь возникать, выброшу все твои джинсы и заставлю накупить юбок и платьев, — спокойно произнес Верден и вдруг, развернув, прижал к себе. — Мне нравится то, что я вижу, Сонька, и нравится обнимать тебя, когда хочется, — тихо сказал он, глядя мне в глаза. — И только заикнись, что ты сейчас недовольна тем, как выглядишь. Целовать не буду, — вдруг усмехнулся и добавил: — Помаду смажу. Пойдем.
Вот так. Всего парой слов сбил с толку, снова застав врасплох и не дав действовать по старому шаблону. Да и на фиг, в общем-то. Я ж, помнится, хотела тут кого-то уделать утром? Так в чем вопрос, вперед и с песней! Плавно распрямилась, тряхнула головой и чуть улыбнулась.
— А знаешь, да, нравится, как выгляжу. — Я подбавила в голос низких ноток и сама поразилась, как чувственно прозвучало.
Ой, главное не переборщить. Прибавила шаг, оторвавшись от Вердена, и начала спускаться по лестнице. Навыки никуда не делись, и на шпильке я чувствовала себя достаточно уверенно, не боясь сверзиться, да и сами туфли оказались на удивление удобными.
— Со-о-онь, не дразни. — Тим догнал, но держался сзади, явно наслаждаясь зрелищем.
Оглянулась через плечо, усмехнулась, бросив взгляд из-под ресниц, и медленно облизнула губы, послав воздушный поцелуй. При этом на всякий случай проверила блок и экран — мало ли что.
— Слюнки подбери, рубашку запачкаешь, — пропела я и последние ступеньки преодолела почти бегом, ощутив всплеск адреналина — ого, а мне таки нравится играть на грани фола!
Резкий выдох за спиной показал, что Вердену тоже нравится. Блин. Главное, не заиграться… На улице, оказывается, собралась вся группа и, по всей видимости, ждала только нас. Мелькнула довольная физия Грановской, и, когда мы с Тимом появились на крыльце, все головы синхронно повернулись в нашу сторону. Ух. Пожалуй, впервые за последние годы я ловила кайф от такого пристального внимания большого количества людей, половина из которых представители противоположного пола. Слегка улыбнулась, помахала.
— Всем привет! — поздоровалась я, и моя улыбка стала шире.
— Сонька?.. — кто-то недоверчиво выдохнул.
А дальше всю малину, как всегда, испортил Верден. Обхватив за талию, притянул к себе и обнял уже двумя руками.
— Ага, она, — раздался его веселый голос над ухом. — Сам обалдел, когда увидел. Ну что, за дипломами?
Народ отмер, радостно загалдел и направился к институту. Мы тоже, и рука Вердена по-прежнему крепко сжимала мою талию. Я сопела и придумывала страшные кары на голову наглого альбиноса, но в размышления ворвался его негромкий голос:
— Сонька, улыбни лицо, а, — весело произнес он. — Ничего смертельного не произошло, между прочим.
— На фига было при всех обнимать меня? — выпалила я, чуть нервно не прикусив губу, но вовремя вспомнила, что там помада.
— А захотелось, — безмятежно ответил Тим, и покосившись на него, я увидела, что красноглазый улыбается!
