– Что было отправной точкой и первопричиной войны гильдий?
У «Алеса» сузились глаза.
– Я прозреваю лишь будущее. Частично. Так зачем же ты спрашиваешь меня о прошлом?
– Потому что оно тебе известно даже лучше, чем живым. И потому, что ты сам сказал: война еще не окончена. Отвечай.
Оракул хищно оскалился.
– Мог бы и сам догадаться – ответы всегда лежат на поверхности. Для тех, кто умеет смотреть, конечно.
– Ты не юли, ты пальцем покажи, – хмуро отозвался я, на всякий случай коснувшись чужого сердца. – Не забудь: ты связан словом и не хуже меня знаешь, что будет за неисполнение магического контракта. Говори.
– ЭСЭВ! – чуть ли не с ненавистью выдохнул оракул, прожигая меня своими мутными гляделками. – Вот твоя первопричина: ЭСЭВ и все, что с ним связано!
Я сжал челюсти.
Ох, не напрасно я израсходовал этот вопрос: вот теперь все встало на свои места.
Эффект складывания энергетических выбросов, перемещение душ, создание для них материальных вместилищ вроде моей трансформы и прямая дорога к бессмертию, которым маги грезили еще во время расцвета гильдий.
В этот сценарий на удивление удачно вписывалась совершенно неожиданная для большинства амнистия некромантов, которых так долго и упорно пытались уничтожить, а также изменения в программе обучения адептов АВМ и возобновившийся набор юных мэтров, для подготовки которых к тому времени на окраинах Сазула уже создали роскошные угодья, заселенные разнообразными видами низшей и не слишком опасной нежити.
Прямо готовый полигон для тренировок, не находите?
Сюда же прекрасно вписались все несостыковки в действиях Совета, приведшие к столь удручающей ситуации. Неоправданно длительное бездействие армии, которая до сих пор в носу ковыряла вместо того, чтобы выжечь зараженные земли огнем и каленым железом. Доведенные до отчаяния крестьяне, готовые теперь хоть демонам в ноги поклониться, чтобы избавиться от угрозы мертвяков.
А еще был старый барон со своими загадками. Чудом уцелевший во время смуты замок, который наряду с другими «гнездами некромантов» должен был быть разрушен еще полвека назад. Относительно спокойная жизнь у опытного, пусть и таящегося некроманта. А затем вдруг – расплата. И очень редкая болезнь, внезапно поразившая целый род ровно в тот момент, когда старик вплотную приблизился к расшифровке моих записей.
Тряхнув головой, я снова взглянул на яростно буравящего меня глазами оракула и негромко сказал:
– Тебя и тебе подобных призывали сюда уже не раз. Один призыв – три новых вопроса. Итого за прошедший год набирается немало.
– И что? – насторожился оракул. – Мы не используем одного и того же носителя дважды.
– Да, – согласился я. – Но если посчитать первый и второй курс темного отделения, получается тринадцать человек и тридцать девять вопросов.
– Хочешь знать, о чем нас спрашивали? – презрительно выпятил губу «Алес», но настороженности в его взгляде при этом заметно прибавилось. Да и неповрежденная рука подозрительно напряглась. – Или, может, желаешь спросить, кто сюда приходил до этих?
Я проследил за взглядом оракула, брошенным на тихо поскуливающих парней, возле которых бдительно дежурила Зубища, и мысленно поблагодарил темную сущность за подсказку.
– Я хочу знать, не задавал ли вам всем кто-нибудь вопросов. Обо мне.
И вот тогда оракул отшатнулся, насколько позволял накренившийся алтарь, а затем с ненавистью прошептал:
– А ты умеешь спрашивать, Невзун. Да, тобой действительно интересовались. Ты исчерпал на сегодня свои возможности. Ответов для тебя у меня больше нет.
Я спокойно кивнул.
– Я узнал все, что хотел.
– Тогда отпусти, – едва слышно шепнул «Алес». – Я тебе больше не нужен.
– Кто тебе сказал? – изумился я, второй рукой доставая накопитель. – От тебя знаешь сколько пользы? А советом умным поделиться? А гадостей мне наговорить? А как же та страшная месть, которую ты просто обязан учинить напоследок? Говорят, оракулы настолько коварны, что общаться с ними, тем более неопытному адепту магической академии, чрезвычайно опасно!
– Ты же светлый. – При виде амулета «Алес» вздрогнул. – Тебе ни к чему моя энергия.
– Как сказать. Кстати, ты упоминал, что я не тот, за кого себя выдаю.
– Так и есть, – напрягся Оракул, когда я положил амулет ему на грудь, рядом с погруженной в живую плоть кистью. – Смертные не видят разницы. Но тот, кто обитает за гранью, всегда узнает того, кто и сам там побывал. Ты не барон Невзун, каким тебя считает мой донор. Ты даже не человек. Ты нечто иное. Чуждое этому миру. Так же, как и я.
Я внимательно всмотрелся в блеклые глаза «Алеса».
– И ты думаешь, я позволю этой информации попасть в иное?
– Тебе меня не убить, – сжал челюсти оракул. – Я бестелесный дух. Но если я не вернусь в срок, здесь откроется дверь в иное. И тот, кто принял за меня жертву, вырвется на свободу. Ты этого хочешь? Собираешься нарушить договор? Или надеешься вернуть мальчишку?
Я хмыкнул, наскоро активируя амулет.
– Почему бы нет? Может, этот оболтус мне задолжал, а я, знаешь ли, очень жаден – долг хочу срубить, понимаешь? Я ж тогда спать не смогу. Весь испереживаюсь. А в моем возрасте волноваться вредно – от этого пищеварение нарушается.
– Ты не сможешь! – яростно дернулся подо мной оракул, почувствовав, как его сущность начинает отрываться от донора. – Он уже мертв! Ты ничего для него не сделаешь!
Я задумчиво оглядел окровавленное тело и придержал прыгающий на его груди амулет.
– Ты-то чего забеспокоился? Ты ведь тоже мертвее многих, разве нет?
– Лучше жить духом в ином, чем навеки превратиться в пособие для адептов! – простонал оракул.
Я усмехнулся.
– Что ж ты так не любишь нашего брата? А как же взаимовыручка? А знаменитое студенческое братство, в котором адепт адепту – друг, товарищ и практический материал? – Я наклонился к исказившемуся лицу «Алеса» и беззвучно прошептал в самое ухо: – Да не переживай – на пособия я тебя не отдам. И из-за мальчика не стоит убиваться. Ведь смерть не всегда необратима. И нам обоим это прекрасно известно, не так ли, коллега?
Оракул захрипел так страшно, что на шее темного едва не полопались набухшие вены. Его выгнуло, когда я выставил локоть и нагло высосал алтарь до капли. Из перехваченного спазмом горла вырвался какой-то нечленораздельный хрип, он быстро перешел в едва слышный стон, когда я активировал печать и, вместо того чтобы запереть освободившийся дух в амулете, бесцеремонно вобрал его в себя. Вернее, в ритуальный кинжал, которому было абсолютно все равно, какую энергию забирать, – из накопителя или из обычной нежити.
Еще через пару мгновений Алес успокоился и обвис на цепях безвольной куклой, а потом сделал долгий протяжный выдох, содрогнулся и на самом деле умер.
