«Чего я так отнекиваюсь? – внезапно пораскинула умом я. – Предположим, на самом деле теперь обладаю способностями. Ну не к игре, а вообще. Как бы узнать? А вдруг к игре? Может, это и не джинсы вовсе?»
Но тут же припомнила, что в шахматы Добрыне частенько проигрываю. Если и открылись у меня способности, то явно не к победам. Грустно.
– Давай, – качнула головой я, – руби управлению правду-матку.
Откровенно говоря, я надеялась, что Лазарь ничего никому не расскажет. Ему всё-таки выгодно меня уговорить. А натрави Чародейное сообщество, так совсем рассержусь. И тогда никакие заработки на покере ему не светят.
Хотя от обиды человек на разные пакости способен. Хорошо, что я вправду не знаю, где Лучезара. Нужно всё открыть Радмилке. Тогда она будет знать, чем ещё мотивировать ведьму. Настолько веский довод втуне не пропадёт. Надеюсь.
Я поднялась на десятый этаж. Ощущала необходимость поговорить с Милорадом. Постучала в 1003 и обнаружила братца в одиночестве. Пальцы легко бегали по клавиатуре. Новый вычислитель за счёт «Яхонта». Теперь Дубинин заверяет, что как только ему удастся вынести из игрома контрибуцию, он купит подарок мне. «Уломай сперва Ягоду, чтоб прислала заговорённую висюльку», – отвечаю я.
Уф, хорошо, что Пересвета нет. Только уповаю, что он не гуляет под солнышком с какой-нибудь писарицей.
– Что-то важное? – мельком глянул на меня Милорад. – Я немного занят.
– Чем? – спросила я, чтобы не сразу упоминать Лазаря.
– Курсовик, – Дубинин помолчал, потом добавил: – Любаве.
– А-а-а-а. Пересвет, у меня тут задачка…
Рот я захлопнула, но братец уже оторвался от вычислителя и, откинувшись на спинку стула, уставился на меня.
– Не стану уточнять, о ком ты сейчас думаешь.
Будто стоит уточнять.
– Ни о ком не думаю, – смутилась я.
Кого обманываю? Милорада? Он меня как облупленную знает.
– Ага, – кивнул Дубинин. – Что за задачка?
Я доложила. Глаза братца поползли на лоб.
– Почему я впервые об этом слышу?
Потому что все мои мысли забиты другим молодым человеком.
– Потому что раньше Лазарь вёл себя вежливо и надобности не возникало. А теперь угрожать начал.
– Ещё бы. Кому не хочется дармовщинки?
Это он сейчас на себя намекает?
Когда Дубинин собрался отдать долг Ратмиру (он кое-что заработал и продал массу ненужного хлама), тот рассказал о нашей игре. И попросил открыть, как я это провернула. Милорад молчал. Отправил Ягоде письмецо с благодарностью. От имени нас обоих. За посылку, ни за что больше. Молодец. Я почему-то не подумала, что стоит сказать спасибо. Он остался при деньгах, теперь водил Любаву по театрам. А я дожидалась подарка с контрибуций. Да ладно, могу и обойтись. В конце концов, именно Дубинин нашёл Ягоду. И уговорил помочь.
– Не открывать же правду, – пролепетала я.
– Понятно, – братец недолгое время размышлял, постукивая пальцами по столу. – Добряна, если к тебе явятся Чародеи из Управления, то не отвертишься. Они узнают, что ты укрывала Лучезару.
Я словно гусеницу съела. Кислую.
– Да?
– Но они не любят ложных сигналов. Сурово наказывают.
– Откуда ты знаешь?
– Я, Вьюжина, кое-что почитываю. А в Кружеве стоит только задать правильный вопрос. И получишь на него обстоятельный ответ.
– И что дальше?
– Дальше нужно объяснить Лазарю, что последует, коли он обманет Чародейное управление.
Имей Дубинин прозрачную черепную коробку, то я наверняка разглядела бы, как шевелятся его извилины. Так усиленно он соображал и вдумчиво доводил до меня план действий.
– А чтобы он поверил, что его сигнал окажется стопроцентно ложным, требуется правильно подобрать слова.
– И как я их подберу? – несуществующая гусеница свела мне скулы.
– Я подумаю, – резко решил Милорад и вернулся к вычислителю. – Иди, Вьюжина, не до тебя пока.
Я не двинулась с места. Что значит «иди»? Я разве не участвую в правильном подборе слов?
– Как Любава? – вопросила я аккуратно. Курсовик курсовиком, но Сухова не ждёт от Чародейного сословия подвоха, а я в беде.
Дубинин, конечно, мозгун, но…
– Иди, Вьюжина. Я думаю, а ты отвлекаешь.
Я неохотно слезла со стола. Люблю сидеть на этом углу. Здесь Пересвет меня впервые поцеловал по-настоящему. Не по-настоящему было и раньше. Как-то поцелуй стал заданием в игре. Давно.
На лестнице я заметила Добрыню. Он стоял перед стеной и что-то гневно говорил ей. Я в недоумении остановилась, решая, следует ли как-либо отреагировать. Но тут стена шевельнулась, вслед за чем начали шевелиться волосы у меня на затылке. Однако в следующую секунду персонаж с портрета в газетке обрёл человеческий вид, и у меня от сердца отлегло. Мысленно ругнула старейшин Прилучья, приславших в Великоград невидимку. Это ж никаких нервов не хватит! Представляю, как пугаются те, кто внезапно обнаруживает его у себя в комнате.
– Да понял, понял, – огрызнулся сопляк и криво улыбнулся мне. – Девушка, как вы относитесь к дружбе народов?
Добрыня повернулся, заметил меня и сквозь зубы выдавил что-то, адресованное салаге. После чего того как хищником унесло.
– Трудно воспитывать подрастающее поколение? – спросила я. Уже слышала про новую выходку невидимки. Вчера во всём общежитии отключился свет. Была ли это проделка Дарена – неизвестно. Только он накинул простыню и отправился по этажам привидение изображать. Со свечкой. Когда простыня и свеча плывут в воздухе, в темноте… в общем, кто-то додумался кинуть в Забытого подушкой, которая, естественно, загорелась. Очевидцы, насколько мне известно, изложили претензии на бумаге и отнесли сегодня главе. А Боянович, получая такие сигналы, сразу зовёт Добрыню. Полагаю, последний как раз оттуда.
– Особенно, когда оно невменяемое.
– Как насчёт радикальных мер?
– Я не настолько радикален, насколько ему необходимо.
– А что Храбр?
– Он теперь на Острове. Почти всё время. Лишь на выходные приезжает.
Ах да, припомнила я, слышала.
– Не люблю волшебников, – вырвалось у меня, – тем более с Острова.
– Из него волшебник… – Добрыня не договорил, усмехнулся. – Остров на пользу. Раньше Храбр вообще не понимал, что делает. То пожар устроит, то наводнение, то дождь из шишек. Яга постоянно порядок наводила. А сейчас с детьми учится. Злится. Всё бросить хочет и домой вернуться. Колдовать ему нельзя…
– И что держит?
– Принципы.
Я поставила ногу на ступеньку:
