С той поры мы с Милорадом всё планируем повторить поездку и обязательно попасть в музей.
Чувствую, мы можем так ещё долго собираться.
Я улеглась на кровать, взяла учебник и попыталась осилить начатую главу. На работу идти ещё через полчаса, а учёбу завтра никто не отменял. В голову, впрочем, ничего не лезло, и книгу я вскоре отложила.
Подушка такая мягкая, чуть не уснула. Недосып – моя постоянная беда. Я сова. Вечером отключиться долго не могу, а утром – проснуться. Ощущение, что спать хочу постоянно, особенно если рано встала.
В дверь постучали.
– Открыто, – донёсся до незваного гостя мой ленивый голос.
В комнате возник Милорад.
– Лежишь? – весело вопросил он. – Вставай. На работу пора.
– Кому? – недовольно поинтересовалась я. – Тебе? Мне не пора.
– Вставай. Прогуляемся.
Милорад – единственный по-настоящему близкий мне человек. Росли вместе. Понимает меня, как никто другой. Иногда кажется, что он знает обо мне больше, чем я. Наши семьи в далёком городке Лебяжьем живут по-соседству. Когда-то его мама приглядывала за мной, моя – за ним. Всё время вместе. Ссорились, мирились, дрались. Сроднились.
– На улице погода хорошая. Тепло. Солнышко.
– Ты бы выключил солнышко, а я поспала.
– Не сомневаюсь. Тебя хозяин когда-нибудь уволит за наплевательское отношение к работе. Есть ведь такая статья в законосборнике?
– У Радмилки спроси, – я отправила учебник на полку над кроватью и тоскливо обвела глазами комнату. Мне всё здесь нравилось. И эта полочка, прибитая кем-то до меня. И стены с бледно-жёлтыми обоями и пошлой надписью возле шкафа. Её тоже изобразил прежний жилец. И кровать в приличном состоянии, поди найди ещё в общаге не хуже. И коврик, и письменный стол, и вид из окна четырнадцатого этажа почти на центр Великограда. На его улицы с зелёными двориками, с шумящими электровагонами надземки и светомобилями. Если высунуть в окно голову, то можно увидеть справа пятисаженный памятник Возродителям. Князю и княгине, во время правления которых Великоград практически был поднят из руин по окончании последней войны. Прошло больше девяноста лет.
В общем, я сказала себе, что очень люблю свою комнату и покидать её не собираюсь. А если Радмилка уйдёт… Да ну, куда она уйдёт? Одни разговоры. Ей тоже наша комната нравится.
– Есть, конечно, – зевнула я. – Не с такой формулировкой, но есть.
Радмилка учится на законоведа. Ей по силам рассказать Милораду порядок увольнения подчинённых.
– Пошевеливайся.
Всегда, когда мне не хочется идти в харчевню, ну приблизительно так через день, то есть в каждую смену, я напоминаю себе, что дико хочу настоящие заокеанские джинсы. А не те, какие шьют в Подпекаемых землях и везут на Русь тоннами. Пока я ношу вторые, потому что на первые ещё следует заработать.
Я проигнорировала призыв Милорада и начала собираться довольно медленно.
Светло-бежевая блузка, чёрная юбка до колен… А погода-то и в самом деле сказочная.
Милорад между тем молотил языком.
– …запчасти нам на следующей седмице привезут. Хотелось бы уже доработать путеуказатель.
– Я думала, вы так, балуетесь. Это же вроде как не совсем законно, – проговорила я.
– Совсем незаконно, – внёс небольшую поправочку Милорад. – Но мы же в рамках учебной программы. Под контролем преподавателя. Это можно назвать научной деятельностью.
В своё время в Великоград меня заманил Милорад. Я жутко трусила. Нам тогда было по восемнадцать. Мы закончили школу и не знали куда себя пристроить. Я собиралась поступить в какое-нибудь училище, только никак не могла определиться с выбором профессии. Милорад участвовал в местных турнирах «Что? Где? Когда?» в команде, которую они с друзьями создали за год до того. Постоянно изобретал. Всё размышлял, что бы ему выбрать: хорошее учебное заведение, но в другом городе, ибо в Лебяжьем его ничего не устраивало, – либо остаться дома, продолжать «чтогдекогдатиться» и всё-таки попробовать добиться расположения девушки, какая нравилась ему тогда.
А потом с друзьями он крепко рассорился, а девушка предпочла другого.
И Милорад предложил:
– Вьюжина, а поехали в Великоград? Или Святогород. Учиться поступим.
В Святогород я ездила много раз. У меня там тётка живёт. В холодной столице явственно ощущается близкое присутствие севера. Белые ночи летом, промозглые ветра зимой. Ещё там есть дворцы князей былых эпох, музеи и много-много истории.
– Поехали, – согласилась я, – только в Великоград. Чего я в Святогороде не видела?
Дома ничего не держало, а училищ и в главной столице хватает. Думала, что себя я так или иначе пристрою. За Милорада переживать совсем не стоит. Он же фильдеперсовый отличник. При взгляде на его оценки у любого нормального человека скулы сведёт от отвращения. Нельзя же настолько хорошо учиться!
А я – двоечница. И мне, собственно, наговаривать на него не к лицу. Только благодаря Милораду я школу и закончила. Учились мы в разных классах, но списывать это не мешало. Он же изобретатель, находил способы мне подсказывать.
Школа меня нервировала, а Милорада – нет. Он в отличие от меня всегда комфортно себя в толпе чувствовал и спокойно выполнял указания. И у него всё получалось легко. Мне, во всяком случае, так казалось. Кроме упорства в получении высших баллов по всем предметам, он ещё постоянно самообразованием занимался. Вечно что-то выискивал, изучал, много читал. Такая у нас обоих привычка. Споры по поводу узнанного, услышанного, прочитанного между нами не утихали.
Однако можно сколько угодно уверять себя в том, что не дура и кое-что знаю, но при этом панически бояться дальнейшей учёбы. Я пребывала в совершеннейшей убеждённости, что с такими оценками в школьном свидетельстве мне прямая дорога в ПТУ-ху. Пойду, мол, выучусь на завалящего повара. Мысль о кухне претила. Чтобы любить готовить, нужно любить вкусно поесть, а я к еде равнодушна. Вид плиты, сырого мяса, грязной посуды отталкивает меня к противоположной стене, как чихающую собачку в рисованных фильмах. Ладно, можно выучиться на завалящего кого-нибудь другого. Механика или штукатура.
– Да брось ты, – кривился Милорад, выслушивая мои соображения. – Пора взрослеть. Уже не школа. В ПТУ-ху ты не поступишь. Из тебя никакой штукатур. Выберем высшее. Я в тебя верю. Не получится – окажешься на Доброделовском шоссе. Там таких много. Хочешь на Доброделовское шоссе? Нет? Тогда надо поступить.
Мысли об упомянутом заработке меня не посещали. Я так обалдела, услышав это от Милорада, что даже не успела спросить, откуда ему известно, что те дамы стоят именно вдоль дороги на Доброделово. Я, например, не знала.
Собеседник продолжал втолковывать:
– Едем. Подаём документы в несколько вузов. Хорошо готовимся. Готовимся, слышишь? Хорошо! И учти, где бы ты ни оказалась, даже на другом конце страны, я тебя из поля зрения не выпущу. За тобой, Вьюжина, глаз да глаз…
